Ледяной ад

Два друга. — Ученый и репортер. — Поль Редон и Леон Фортен. — Как теперь убивают. — Кое-что о морских свинках. — Чудесное открытие. — Тайна золота. — Новый металл. — Леон Фортен хочет во что бы то ни стало иметь пятьдесят тысяч франков, чтобы стать царем золота. — Арест.

— Редон, дружище! Тебя ли я вижу? Вот приятный сюрприз! — вскричал Леон Фортен, увидя входившего к нему в лабораторию приятеля. Тот в свою очередь радостно приветствовал его.

Поль Редон был журналистом или, вернее, репортером, но репортером высшего класса. Он обладал даром разведчика и писателя, ловкостью и чутьем, вызывавшим зависть самых опытных полицейских. Имея небольшое состояние, Поль работал, когда хотел, и получал большие деньги от самых известных парижских журналов, ценивших его работы на вес золота.

Это был красавец лет двадцати пяти с темными волосами и бородой, с матовым, как у креола, цветом кожи и голубыми глазами, острыми и проницательными.

Натренированный, склонный к иронии, донельзя отважный, Редон имел две оригинальные слабости: он всегда зяб, кутался целый год в меха, приходя в ужас от сквозняков, и не пропускал ни одного объявления о новооткрытом средстве, исцеляющем какой-либо недуг, поскольку вбил себе в голову, что страдает сразу всеми хроническими болезнями.

С Фортеном они подружились еще детьми в заведении св. Барбары. Будучи одних лет со своим другом-репортером, Леон Фортен совершенно не походил на него.

Этот здоровяк с широкими плечами и могучей грудью состоял как бы из одних мускулов. Прекрасная и гордая голова его напоминала маски старых галлов. От предков достались ему в наследство большие, цвета морской волны, глаза, изящно обрисованный нос, выразительные губы. Сильный и смелый, не потерявший бы, казалось, хладнокровия даже при ниспровержении небес, он обладал почти детской мягкостью и добротой, привлекавшей к нему все сердца. Говорили, что Леон Фортен замечательный, может быть, даже гениальный ученый. Открытия его наделали много шума. Вся жизнь молодого исследователя была сосредоточена на работе.

— Скажи же, что привело тебя в сию обитель пробирок и реактивов? — шутя спросил он приятеля.

— Помилуй, неужели не знаешь, что в двух шагах от тебя совершено преступление?

— Преступление?! Здесь?!

— Представь! Я видал за время своей репортерской карьеры много убийств, но там были мотивы…

— А тебе известно, кто жертва?

— Да, погиб невинный человек, не имевший даже врагов; убит по каким-то необъяснимым побуждениям… я сказал бы даже — из любви к искусству.

— Странно, — произнес Фортен задумчиво и печально, — как нынче мало ценят человеческую жизнь! Убивают, кромсают людей ни за что… не зная их… Для некоторых пролить кровь им подобного значит то же, что для меня — кровь бедных морских свинок!

— А ты все еще мучишь морских свинок?

— Увы, да, мой старый филантроп!

— Но покажи, что ты прячешь на этом столе!

— Изволь! Видишь эти опилки? Я произвожу теперь опыты над новым металлом, открытым мною благодаря периодическому закону элементов великого русского химика Менделеева. Этот металл обладает способностью притягивать к себе золото, как магнит железо. Понимаешь, что будет, если из него сделать компас? Неоткрытые сокровища Клондайка, Юкона, Аляски — все золото мира будет принадлежать мне! Я назвал свой металл «леоний». Ну, что скажешь?

— Я восхищен твоим открытием!

— Теперь мне очень нужны пятьдесят тысяч франков. Необходимо начать широкомасштабные исследования леония, получить в достаточном количестве чистый металл и потом организовать под большим секретом экспедицию в Клондайк.

— Вот что мне особенно по душе!

— Но под эти работы я не могу найти ни единого су. При словах пятьдесят тысяч франков французские магнаты падают в обморок.

— о глупость!.. Непроходимая глупость нашей буржуазии!

— В Америке, где обращаются с деньгами не так идиотски, я имел бы уже тысячи долларов!

— Да, наша французская бережливость придерживается еще старого шерстяного чулка!

— В отчаянье я отправился на виллу Кармен к богатому промышленнику Грандье, которого считал другом прогресса. Он рассеянно выслушал, а когда я попросил пятьдесят тысяч франков, попросту указал мне на дверь, назвав меня сумасшедшим. Правда, я изложил дело несколько запальчиво, даже резко и только впоследствии вспомнил, что богач имеет права на мое уважение.

— Как это?! Какие права?

— Маленькая тайна, которую узнаешь потом!

— Ну, если Грандье имел глупость отказать, от кого-нибудь другого, ручаюсь, ты получишь нужную сумму. И в скором времени!

Тяжелые шаги, сопровождаемые бряцаньем шпор, прервали беседу.

— Здесь! — донеслось у самого порога маленькой лаборатории.

— Он страшно силен, — предупредил кто-то.

Два раза громко постучали.

— Войдите! — разрешил молодой ученый.