Ледяной ад

Леон, Поль и Тоби, остановившись на несколько минут из любопытства в бальной и концертной залах, прошли в салон.

– Вы играете? – спросил Тоби.

– Нет! – ответил Леон,

– А я слегка! – сказал в свою очередь журналист.

– Тем лучше! Здесь проигрываются огромные суммы, и я подозреваю, что банкометы ловко передергивают!

Здесь рассчитывались не деньгами, а жетонами, обмененными на золото в слитках или в виде песка, которое тут же взвешивалось на весах. Сведенная к обмену фиктивных ценностей, игра, несмотря на азарт, теряла драматическую окраску, сделавшую ее такой убийственной в игорных домах Калифорнии, Австралии и Южной Африки со времени открытия копей. Настоящая трагедия происходила разве что в вертепе казначея, куда стекались действительно в неисчислимом количестве всевозможные ценности.

Войдя в залу, трое друзей были просто ошеломлены дымом папирос и сигар, спиртным запахом и прочими подобными ароматами. Относительная тишина царила только в обширной зале, среди игроков, теснившихся у столов при свете керосиновых ламп. Здесь слышался только шепот, и то скоро смолкший, звяканье стаканов, глухой шум постоянной ходьбы, прерываемый яростными всплесками крепкой брани,– и над всем этим царил сухой, отрывистый голос банкометов, произносивших таинственные слова:

– Господа, ставки!.. Больше нельзя!.. Нечет, чет, красное!..

Пробыв несколько минут в зале и привыкнув к ее атмосфере, Поль и его друг остановились близ стола, перед которым восседали двое мужчин. Они были видны только на три четверти, но голоса их заставили вздрогнуть наших друзей. Тоби бросил на них быстрый взгляд и прошептал одно слово:

– Подойдем!

Они, ловко маневрируя среди понтеров, скоро пробрались в первый ряд, и здесь до них совершенно отчетливо долетели два голоса. Пришедшие посмотрели на лица и взгляды их скрестились с взглядами совершенно невозмутимых банкометов. Молодые люди едва могли подавить крик удивления и гнева. Это они!.. Мнимые полисмены!.. Воры!.. Двое негодяев, злоупотребивших их гостеприимством и похитивших их самородки!

Больше сомневаться было невозможно. Дрожь пробежала по телу, они побледнели и не слышали даже Тоби, напоминавшего о спокойствии. Наконец, будучи не в силах сдержаться, они раздвинули игроков, подошли к банкометам и, ни слова не говоря, схватили их за шиворот. Минутное оцепенение приковало к месту присутствующих. Застигнутые врасплох, банкометы стали сопротивляться и призывать на помощь, но руки Поля Редона и Леона Фортена держали их, как в тисках.

– Что это значит? Что за насилие? – вмешались недоумевавшие понтеры, готовые принять сторону банкометов.

– Это значит,– вскричал звонким голосом журналист,– что эти люди – бандиты! Переодевшись в форму полисменов, которых они убили, они украли у нас двести фунтов золота!

А Леон добавил с еще большей горячностью:

– Да, бандиты, совершившие в Англии и Франции самые ужасные преступления! Два вождя «Красной звезды»!

При подобном обвинении симпатии общества уступили место весьма понятному негодованию. Некоторые игроки стали даже награждать тычками банкометов, лишенных возможности бежать. В интересах правосудия и справедливости Тоби в свою очередь выступил обвинителем.

– Джентльмены! – громко произнес он.– Прошу выслушать! Вот указ об аресте, подписанный лорд-шефом лондонского суда, с приказанием задержать этих людей в любом месте британской территории…

– Хорошо! Арестуем их! – прервал один игрок.

– Отведем их к начальнику полиции! – прибавил другой.

– На суд! – сказал третий.

Негодяи, лишенные возможности убежать и даже сопротивляться, обрадовались.

– Мы лучшего и не желаем! Ведите нас к судье! Он оправдает нас!

Двое добровольных полисменов, какие всегда находятся в подобных случаях, взяли по веревке и крепко связали руки банкометов. Последние, боявшиеся сначала подвергнуться суду Линча, ободрились, подняли головы, вздернули плечи и, посматривая иронически на окружающих, изрекли: «Смеется тот, кто смеется последним!»

Это была невиданная дерзость, и французы едва сдержались.

Судьи не оказалось дома, как и начальника полиции. Тогда, вследствие обвинения Леона и Редона и под их ответственность, арест, впрочем, узаконенный указом Тоби, был предпринят.

Банкометы были посажены в тюрьму.

Через сутки, как предписывает английский закон, состоялся первоначальный допрос в присутствии двух адвокатов со стороны подсудимых: как и везде, в Доусон-Сити появились адвокаты, ищущие золота и кляузных дел. Тоби No 2 и оба француза присутствовали в качестве обвинителей.

Пленники назвали себя: один – Ребеном Смитом, другой – Жое Нортоном.

– Это ложь! – вскричал Тоби.– Высокого зовут Боб Вильсон, а низенького – Френсис Бернетт! Они хорошо известны лондонской полиции, как доказывают приметы, имеющиеся в Скотланд-Ярде, и следующие листки, добытые инспектором Мельвилем. Вот, впрочем, господин судья, дело, снабженное печатями и подписями.

Судья взял бумаги, быстро пробежал их, обратив внимание особенно на приметы, и велел обвиняемый приблизиться; затем, сравнив приметы с подлинником, сказал: