Ледяной Эдем

– Обо всех позабочусь! О маме, о сыне… О тебе буду заботиться! Только держись!

Кирилл взял старт, вышел к дверному проему. До рассвета еще далеко, но ему показалось, что на дворе белая ночь, настолько там казалось светло. Возможно, из-за снега. И на этом светлом фоне кто-то стоял. Кирилл криво усмехнулся, поднимая руку с пистолетом. Вся компания в сборе. Сначала Миккоев, затем Диконов, теперь вот Казубов его поджидает.

Ружья у Казубова, похоже, нет, пистолета тоже, но в руке нож с длинным лезвием. Казубов стоял, поджидая Кирилла, на лице злобный оскал. Еще один монстр из кошмарного мира, скроенного по безумным лекалам одичавшего маньяка.

Кирилл не имел права замедлять шаг, нельзя, можно упасть. Его и без того шатало. А стрелять он мог. Чувствовал за собой моральное право после всего, что случилось с Ольгой.

Он нажал на спуск, но его шатнуло, пуля прошла мимо. Он выстрелил снова, Казубов отскочил в сторону. И сел, руками обхватив голову, нож полетел куда-то в снег.

– Не надо! – крикнул он.

Кирилл пер на него как танк, его снова шатнуло под весом Ольги. Но в этот раз он не промазал, носок ботинка врезался точно под нос, слышно было, как хрустнули зубы.

Казубов упал, Кирилл навел на него ствол пистолета.

– Не стреляй! – задрав кверху руки, Казубов с ужасом смотрел на него. И водил подбородком, показывая на Ольгу: – Я помогу!

– Помогай!

Кирилл положил Ольгу на снег, навел на Казубова пистолет, тот кивнул, склонился над ней, посмотрел в лицо. И, мотнув головой, приложил два пальца к шее.

– Так она все!

– Я этого не слышал!

– Да все с ней!

– Тогда и с тобой все!

Кирилл шевельнул пальцем на спусковом крючке, Казубов почувствовал приближение смерти, встрепенулся, обхватил Ольгу руками, оторвал ее от земли. Чуть не лопнул от натуги, поднимаясь на ноги. Но ничего, устоял и даже пошел к дороге – протоптанной дорожкой.

За Диконова Кирилл не переживал, маньяк заперт в клетке, а если вдруг умрет или уже, то ничего страшного. Даже хорошо, если он сдох. А то ведь пожизненное дадут или даже на принудительное лечение отправят.

– Кто Варвару Карпову убил? – спросил Кирилл.

– А с Диконовым что? – спросил Казубов, с трудом выговаривая слова.

– В клетке сидит. Тебя уже сдал. Ты, сказал, родителей Карповой убил. И с Варварой жил.

– Диконов Варвару убил. Гнида! – процедил Казубов.

– Зачем?

– А любит он убивать! Маньячина позорная!

– Это я тебя на капище видел, когда Варвару убили?

– Меня.

– Зачем приходил?

– Варвару искал. Она ведь со мной была, но сбежала… Раньше она всегда бежала, смириться не могла. Поэтому до сих пор была жива, – с горькой усмешкой сказал Казубов.

– Поэтому?

– Диконов – псих сумасшедший! Баба живет до тех пор, пока он ее не сломает! Пока не сломлена, пока сопротивляется, ему интересно. А как сломалась, все…

– И много он таких сломленных убил?

– Ну, я точно не знаю… Может, пять, может, шесть… Может, больше… Варвара одна оставалась. Только потому, что со мной была, я не дал… А все остальные под нож пошли, типа массовый забой. После того как мать Варвары нашли. Диконов знал, что шухер будет, велел в доме прибраться, а ты все равно меня вычислил…

– Насколько массовый забой?

– А сколько их здесь было, всех под нож. – Казубов кивком показал на развалины дома, под которыми находился сейчас Диконов.

– Сколько их здесь было, двое, трое, четверо?

– Диконов всех убил!.. И Карповых тоже он, – неуверенно, а потому и неубедительно сказал Казубов. – И мать, и отца.

– Разберемся!

– Все, больше не могу!

Казубов уложил Ольгу на снег, но разогнуться не смог. Кирилл от всей души рубанул его рукоятью пистолета по шее. Казубов свалился без чувств, и он склонился над Ольгой. Она не дышала, и пульс не прощупывался. Не смогла она пережить встречу с безумцем. И Ганыкин погиб. Только Кириллу и повезло. И то благодаря Ольге.

Он связал Казубова его же поясным ремнем, стянул с него брюки до колен, чтобы не смог подняться на ноги. Если этот ублюдок что-то отморозит, мир этого не заметит. Если это не мир, созданный нелюдями.

Диконов пришел в себя; он сидел в углу клетки, прикладывая к груди футболку. Маньяк тяжело дышал – видно, пуля задела легкое. На Кирилла он смотрел как загнанный кролик. И куда только делось его шакалье величие?

Кирилл пошарил в кармане. Ни наручников он с собой не взял, когда ехал сюда, ни оружия, но ключи у него имелись. И они подходили к наручникам Ольги, он точно это знал.

Во рту чуть не лопнули зубы, с такой силой он сжимал челюсти, снимая с наручников обрубок руки. И от решетки наручники отцепил, с ними зашел в клетку к безумцу. Схватил Диконова за шкирку, просунул руку сквозь железные прутья, поднял ее, защелкнул на запястье один браслет, вторым приковал к решетке. И взял топор.

– Ты что делаешь?

Диконов мог прикладывать к груди платок, но в ужасе перед происходящим об этом забыл.

– Страсть маньяка – страшная жуть, – сказал Кирилл, с дикой ненавистью глядя в глаза убийце. – Но и месть – сильная штука. Ольга умерла. Давай посмотрим, что сильней, твоя мания или моя ненависть!

Кирилл замахнулся.

– Не надо! – зажмурился Диконов.