Ледяной Эдем

И с бесшабашно-шкодливой улыбкой покосился на Лежневу. Ольга никогда не причисляла себя к поклонницам соленого солдатского юмора, Ганыкин это понимает, но и остановиться не может. Язык у него без костей, а кости без мозга.

– После восьмидесяти уже все равно, – поморщился Кирилл.

– А не надо так, не надо! У меня деду девяносто два, водку хлещет, аж зависть берет!.. Ты просто молодой еще…

Кирилл косо глянул на Ганыкина. Этот живчик прекрасно знал, сколько и кому лет, сам он старше Кирилла всего на один год, но попробуй скажи об этом. Язык у Ганыкина не особо острый, но яда в нем хватает, ужалит с удовольствием.

– Роман Петрович, скучно вам, я понимаю, – донеслось с заднего сиденья. – Может, в игру какую-нибудь сыграем.

– Только не в города! – расплылся в улыбке Ганыкин.

– Ну, тогда в молчанку! – усмехнулась Ольга.

Она сидела сзади, Кирилл не рискнул глянуть в салонное зеркало, но представил, как она с вальяжным видом кривит губы. Старший следователь по особым делам, подполковник юстиции, руководитель группы, какой-никакой, а начальник. А Кирилл занимал тот уровень, с которого Ольга стартовала одиннадцать лет назад. Они в один год поступили в академию, вместе учились, через пять лет она успешно выпустилась, а он застрял в лабиринтах науки, ему понадобилось еще четыре года, чтобы выбраться из них. Из них год отняла армия. После выпуска – шесть бесцельно прожитых лет. И наконец встреча со своим прошлым, в котором он и Ольга жили одной семьей – в гражданском браке. Целый год под одной крышей, на большее Кирилла просто не хватило. Он ведь ходок по жизни, постоянные отношения и сейчас не для него. Хотя давно уже пора причалить к берегу. Понимание есть, а желания нет.

– Помню, в пятом классе в молчанку играл! – ухмыльнулся Рома. – Мне тогда забыли сказать, что игра закончилась, я потом целый год молчал…

– Я тебе скажу, что игра закончилась. Завтра.

– Вы без меня до завтра пропадете!

– Раз-два-три, начали!

Начальственный тон подействовал, Ганыкин, правда, замолчал ненадолго, но заговорил он, в общем-то, по существу, их путешествие заканчивалось, вернее – переходило из одной фазы в другую.

Река ушла влево, дорога вправо, впереди показалось озеро с подмерзшим и подбеленным берегом. Сначала в поле зрения появились потемневшие срубы банек, две целые, одна без крыши, затем вверх на взгорок вереницей потянулись уставшие от долгой жизни дома с низкими заборами из подгнивших жердей. Бревенчатый барак на две семьи с заснеженным крыльцом, затем огромный, покосившийся дом с маленькими окнами без ставен, Кирилл подумал, что это школа, но вместо вывески увидел заколоченную дверь. Две избы одна за другой, трех- и пятиоконная по фасаду, первая обшита вагонкой, покрашена в желтый цвет, вторая как будто бесхозная, но из трубы валил дым. Приоткрыв окно, Кирилл уловил запах березовых дров. И улыбнулся. Это чуть ли не единственное, что нравилось ему в деревнях. После хорошей баньки.

Школу они так и не нашли, зато в деревне имелись клуб, магазин и часовенка по соседству с развалинами каменного храма. В здании клуба размещалось правление сельского поселения, там же находился участковый опорный пункт с отдельным входом и озябшим триколором над крыльцом. Здесь же, у самого крыльца, мерзла четырехдверная «Нива» со светосигнальной панелью на крыше.

Кирилл вышел из машины, поежился – ветер не сильный, но такой холодный, под куртку влез ледяными руками, за ворот снега набросал. Ольга выходила медленно, неторопливо, как пингвин из-за утеса. Тяжеловатая она, походка временами утиная, ее полнили пуховая куртка и мешковатые брюки в стиле милитари, но тело не жирное. Очень даже ладное тело. И на клушу Ольга не похожа, укладка у нее модная, стильный макияж, гелевые ногти. Нос грубый, с деформированной спинкой, челюсти слегка выдвинуты вперед, причем обе, подбородок широкий – словом, нижняя часть лица грубая. Зато верхняя – на удивление нежная. Глаза глубоко посажены, но они большие, красивые. И взгляд порою завораживающий. На эти глаза Кирилл в свое время и купился.

Он оценивающе смотрел на Ольгу: куртка и брюки – неудачный для нее вариант, в форме она бы смотрелась куда лучше. Впрочем, ему все равно, как она выглядела, а деревенским тем более.

Мимо пробежал мальчишка с конопушками на носу; он засмотрелся на Ганыкина и чуть не врезался в столб с доской объявлений на нем. Рома вышел из машины без куртки, без шапки, он потягивался, руки вверх, под мышкой болтался пистолет в кобуре на плечевых ремнях. Голова круглая, остатки растительности на ней переродились в пух, может, оттого она выглядела массивной. Роста Ганыкин среднего, телосложение плотное, на ногах стоял крепко, может, оттого он и казался крупным. Как и «ПМ» в его кобуре. Возможно, мальчишка подумал, что у него там пистолет-пулемет или даже бластер из фантастического фильма.

– Тишина-то какая! – потягиваясь, зевнул Ганыкин.

– Была, – ни к кому конкретно не обращаясь, усмехнулся Кирилл.