Ледяной город

— Должен тебе сказать, что какое-то время я пребывал в ужасном состоянии, был жутко, невероятно зол. Все никак не мог полностью прийти в себя, не мог забыть, как стреляли в ту женщину, целились мне из пистолета в лицо, после того выстрела в меня… Потом еще узнал, что она на всю жизнь осталась калекой. — Теперь он смотрел прямо перед собой, как будто его одолевала та же злость. — Короче говоря, у меня случился нервный срыв, вся моя жизнь изменилась, все пошло прахом. Я развелся, спился и вконец опустился.

— Твоя история отличается от того, что случилось с настоящим Карлом Бантри, но все-таки у вас есть что-то общее, — заметила Джулия.

— Это, конечно, не случайно, — резюмировал Банкир. — Селвин нас выбрал не просто так. — Ее так волновал этот вопрос, что Джулии показалось, будто у нее напряглась каждая жилка в теле. Как Селвин выбрал именно ее? Что было об этом известно Артуру? — Я помню, как внимательно тебя изучал Акоп.

— Акоп?

— Санта-Клаус. Парень, которого убили в канун Рождества.

— Так это он меня нашел?

— Наводку ему дал Селвин. Он употребляет это слово, когда ему бывает кто-то нужен. Тебе надо было быть смышленой и симпатичной, но Акоп не должен был тобой увлечься. Это, между прочим, вовсе не значит, что он не должен был тобой интересоваться. Ну, в общем, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Не совсем, — ответила Джулия. — И какие же у него были требования к моей внешности?

— Ему было совсем не нужно, чтоб от тебя глаз нельзя было оторвать. Тебя должны были замечать, воздавать тебе должное, но ты не должна была в общении становиться центром всеобщего внимания.

Джулия решила, что эти качества вполне ей присущи.

— Что еще?

— Еще тебе не следовало быть слишком общительной. Тебе нужно было превосходить своих сверстников по умственному развитию и интенсивности внутренней жизни.

— Надо же!

— Ты должна была быть приезжей, своего жилья в городе у тебя не предусматривалось, и в идеале тебе нужно было самой зарабатывать на жизнь. И у тебя не должно было быть романтических связей.

— Господи! Что еще от меня требовалось? Рост? Цвет волос? Этническая принадлежность? Результаты теста на ориентировку в пространстве?

— Всех подробностей я не знаю, — хмыкнул Карл Бантри. — Эту лямку тянул Акоп.

— Значит, и тебя подбирали так же, как меня? Селвин Норрис тебя тоже постепенно обхаживал и втягивал?

— В тот день, когда мы с ним встретились, я пил в одном баре на Мэйне. Селвин вошел в дверь и направился прямо ко мне за столик. Угадай, что он мне сказал?

— Понятия не имею.

— «Пейте, — сказал он мне тогда, — пейте, Артур Дэвидсон. На какое-то время это ваша последняя рюмка. Вы жили в таком мраке, что у вас очко заиграло. Теперь пришло время выходить в свет».

— Надеюсь, ты дал ему коленом по яйцам? — поинтересовалась Джулия. — Я бы ему непременно врезала.

— Я тогда был в полном дерьме, но он меня заинтриговал. Надрался я в тот день как свинья, и от удивления мне показалось, что он — мой ангел-хранитель. Эта мысль мне первой пришла в голову. Но я ему только сказал: «Ты кто, козел?»

— Забавно. Когда мы с ним в первый раз встретились, я ему тоже сказала что-то в этом роде. И что он тебе ответил?

— «Те подонки, которые стреляли в вас, как в собаку, и на всю жизнь усадили в инвалидное кресло кассиршу, кое на кого работали. Мне нужен тот, кто это организовал, но без вашей помощи, Артур Дэвидсон, мне не обойтись. Если вы сейчас завяжете, потом сможете стать похожи на человека».

Они дошли до утеса, высящегося у обрыва, как часовой на страже. Неподалеку конный экипаж вез целовавшихся на зимнем холоде туристов по дорожке над городом, сани плавно скользили по снегу, густые облака конского дыхания таяли в воздухе. Кучер слегка цокал языком и похлопывал поводьями по крупу лошади, чтобы она не останавливалась. Странники-пешеходы явно утомились от подъема, у лиц клубились белые пары их дыхания.

— Почему ты ввязался в это дело, папуля?

— Почему? Все, чем я теперь занимаюсь, подчинено мести за ту девушку-кассиршу. Работа эта имеет для меня смысл, в отличие от бессмысленного шелеста бумаг на столе. Оформлять документы на займы кажется мне теперь совершенно тупым занятием. Понимаешь, заурядный, подавленный, невзрачный банкир стал в душе воином. Я, как и ты, ввязался в это дело потому, что меня подцепили на крючок.

Они смотрели на раскинувшийся внизу город, на лениво вьющийся дымок каминов, посапывающих в зимней спячке как задремавшие старички, собравшиеся в частном клубе. Город с высоты казался спокойным и умиротворенным, солнечные лучи на зимнем снегу чудесно дополняли эту обманчивую картину. Может быть, именно это легкое белое дыхание каминов, клубившееся над заснеженным городом, напомнило Джулии, что она стоит на давно угасшем вулкане, что возвышенность, с которой ей так хорошо был виден город, создана расплавленными скальными породами, вышедшими из недр земли. Она слегка притопывала-пританцовывала на морозе, чтобы согреться.

— Джулия, а ты зачем в это дело полезла?