Ледяной город

— Здесь все равно одним дерьмом торгуют. Если ребята вам ничего не принесли, считайте, что они сделали вам одолжение.

— Мне нужно позвонить секретарше. Вы должны мне это разрешить.

— Что вы ей, интересно, скажете? Что сидите за решеткой? Что решили кое-что слить полиции?

Гиттеридж попытался презрительно скривить губы, но выдавил лишь жалкую ухмылку.

— И не мечтайте об этом, Эмиль. Я сказал вам то, что считал нужным сказать. Можете считать своей большой удачей, что так много от меня узнали.

— Мне что, теперь на колени надо перед вами встать и ботинки вам за это вылизать? Может быть, вы еще соблаговолите наклониться, чтобы я вас в задницу поцеловал?

Адвокат слегка склонил голову набок.

— Если у вас есть такие наклонности, Санк-Марс, пожалуй, я вам это позволю.

— Не забывайте, с кем разговариваете, адвокат.

— Вы тоже.

Санк-Марс зашагал по комнате со своей стороны стола, пересек ее несколько раз от стены к стене, потом схватился обеими руками за спинку стула и с высоты внушительно уставился на сжавшегося в комочек Гиттериджа.

— Сегодня утром я был в университетском клубе. Вы являетесь его членом?

Перед тем как ответить, тот чуть прикусил нижнюю губу.

— Я полагаю, вы сами знаете, иначе не стали бы меня об этом спрашивать.

— Каплонские в последний раз в жизни ели вместе с вами. Как насчет его жены? Она же была совершенно ни при чем.

— Я не могу здесь весь день с вами торчать, Эмиль, — заметил Гиттеридж.

— Во время ужина вы спустились в раздевалку. Не тратьте время, чтобы отрицать этот факт, у меня есть доказательства. Выйдя из раздевалки, вы отправились к вашему «лексусу».

— Мне нужно было сделать один звонок личного характера.

— С каких это пор звонки по сотовому телефону вы считаете звонками личного характера?

— Может быть, я неправильно выразился.

Санк-Марс агрессивно склонил голову.

— Вы ведь никому не звонили, адвокат, разве не так? Это можно легко проверить по вашим телефонным счетам. Вместо этого вы открыли ваш «лексус» и взяли из него бомбу. Вы перенесли ее через улицу к припаркованному там «линкольну» Каплонского. У вас были от него ключи — вы вытащили их у него из кармана в раздевалке, где каждому члену клуба и гостю отведено свое место. Потом вы подложили бомбу под переднее сиденье машины, как вас учили и инструктировали. — Санк-Марс ненадолго смолк, чтобы посмотреть, как его пленник воспринял эту новость. Тот сидел не двигаясь, совершенно не шевелясь, как будто его разбил паралич. — Вы установили взрывное устройство. Потом вернулись в клуб, положили ключи Каплонского ему в карман и поднялись наверх как раз к десерту, кофе и отходной рюмочке. До этого момента все так и было, как я говорю?

— У вас потрясающая фантазия, детектив. Неужели вы именно ею зарабатываете на жизнь?

— Вам ведь в клубе не выписывают отдельные счета в ресторане, вы там получаете один общий счет раз в месяц. Значит, мы с уверенностью можем сказать, что вы оплатили последний в его жизни ужин. С вашей стороны это было очень мило. Это была ваша идея? Вы полагали, что, если вы с ним вместе ужинали на людях, все подозрения с вас будут сняты? Вы даже там задержались, когда Каплонский с женой уехали домой, но ненадолго. Потом вы следовали за ними к их дому. Макс, вы ждали, пока наступит удобный момент, но времени у вас было в обрез, вы уже выбились из графика. Надо было нажимать на кнопку, адвокат. Всего лишь нажать на кнопку, и Каплонские взлетели бы на воздух. Только нажать на эту чертову кнопку! Но вы не смогли, ведь так, трусливый, малодушный крючкотвор? Кишка тонка оказалась!

У Гиттериджа дрожали губы.

— Что все это должно означать? Вы специально хотите вывести меня из себя? Или я должен вам в чем-то признаться, чтобы защитить свое мужское достоинство? Неужели вы заработали вашу репутацию такими средствами?

— Вы слизняк, Гиттеридж. Вы не могли этого сделать, даже зная, что в противном случае станете следующим. Поэтому вы проехали за ними весь путь до их дома. Из-за вашей подлой трусости вы тянули до последней секунды, до того момента, когда он стал сдавать назад. И в конце концов вы все-таки нажали на эту проклятую кнопку. Из-за вашей трусости вам пришлось взорвать Каплонского и его жену перед самым их домом, где спокойно спали их дети. Теперь эти дети, скорее всего, никогда не смогут там спать. Может быть, теперь они вообще нигде заснуть не смогут. Вы не могли их хоть от этого избавить? Вам так приспичило дожидаться последней проклятой секунды? Вам обязательно надо было, чтобы дети проснулись от грохота взрыва, который в клочья разнес их маму и папу?

— Я юрист, детектив. Если вы хотите предъявить мне какое-то обвинение — предъявляйте. Если нет, сейчас же выпустите меня отсюда.

— Вы сами пришли сюда прощупать что да как, адвокат.

— Правильно.

— На бомбе остались ваши пальчики. Вы это имели в виду, когда рассуждали о новой культуре? Даже у адвокатов теперь должны быть грязные руки — руки, измазанные в крови?

— Когда вы получили образцы отпечатков моих пальцев? — спокойно спросил Гиттеридж.