Ледяной Ирис (СИ)

- Я хотел… спросить тебя, - будто подбирая слова, Шигэру примолк, и знакомая тяжёлая ладонь, тёплая и живая, легла на плечо. – Пообещай дать ответ так же честно, как я всегда отвечал тебе.

- Смотря какой вопрос ты собираешься задать, - поморщился Сибори. Пусть он и не до конца верил в духов и им подобные явления, но прекрасно помнил те суеверия, что утверждали: никогда ничего не обещай мёртвым, не зная, чего именно они хотят у тебя попросить.

Шигэру присел на пол рядом. Печально улыбнувшись, он спросил:

- Сибори, ты любишь меня?

Столь неожиданно прозвучал из уст мёртвого этот вопрос, что лис вздрогнул; снова кольнуло сердце уже успевшей было утихнуть болью. Любовь… то самое глупое слово, та цепь, что он стремился разбить, покидая нищую хижину на окраине деревни.

- Почему ты спрашиваешь?..

- Дай мне ответ, Сибори. Ты любишь меня?..

Нетерпеливый голос оборвался так же неожиданно, как возник, и Сибори недоумённо огляделся. Вновь, как и прежде, комната была пуста, словно здесь и не сидел, привалившись к хлипкой стене, лекарь из оставленной деревни. Хотя… наверное, и в самом деле не сидел. Мёртвые не являются к живым: это абсурд. Стоило бы лучше задуматься о том, что сказать господину Кадани, когда тот явится: ведь владыка Востока, кажется, полагает, будто бы лис связан с убийцами Йошимару.

Но продумать свои слова у Сибори больше не было возможности: на пороге комнаты показался сам владыка Востока, чьё окаменевшее от горя лицо, походящее на посмертную маску, не предвещало ничего хорошего.

========== Глава XXVIII: Правда и ложь ==========

Лис молчал, не двигаясь и даже не пытаясь бежать; молчал и владыка Востока, чуть склонивший голову и будто размышляющий о чём-то. Уже дважды он открывал рот, намереваясь спросить что-то, и тотчас же обрывал слова, уже почти успевшие вылететь на свободу из плена. Где-то снаружи мерно шелестели цикады, и лишь этот звук нарушал тишину комнаты; прислушаешься – и, кажется, сумеешь расслышать, как догорает масло в лампе.

- Кто ты такой?

Любого вопроса ожидал Сибори – но не этого. Памятуя, что не следует пока ещё выходить за рамки своей роли, мнимый колдун заговорил. Сейчас он не улыбался, понимая: жизни может стоить даже тень улыбки.

- Я был рождён духом этой земли многие года назад; не так давно я получил возможность обернуться человеком, и решил использовать эту способность…

Договорить лису не позволили: прежде, чем он закончил фразу, по лицу размашисто прошёлся кулак. Еле удержавшись на ногах, Сибори покачнулся. Снова они замерли, точно два хищника, примеряющихся друг к другу и выжидающих тот миг, когда можно будет наброситься на противника снова. Лис и раненый тигр.

- Последний раз спрашиваю, и больше не потерплю лжи. Отвечай: кто ты такой, и каким образом ты связался с семьёй Шинджу?!

Лис вдохнул и выдохнул, стараясь не замечать того привкуса металла, что возник во рту: из разбитой губы текла кровь, и этот вкус на языке отнюдь не способствовал спокойствию и гармонии. Скрестив руки на груди, он горько усмехнулся:

- В чём-то ты прав, но во многом и ошибаешься.

- Вот как? – нахмурился Сабуро Кадани, и его лицо ещё сильнее стало напоминать статую, высеченную из мёртвого камня: такое же холодное и безразличное ко всему. Сибори знал, что этому человеку ничего не стоит зарубить его прямо сейчас. Но постепенно возвращался прежний азарт, желание обмануть, обвести вокруг пальца этого сильного и умного мужчину. Ведь разве может принести сладость победа над дураком, коим был повелитель южных земель? Одолеть тигра – вот истинная сладость.

- Я родился в землях, что тогда были подвластны Курокаве, в семье лекаря. Говорят, что мать моя явилась к людям из леса, но я не знаю, кем она была: я почти и не успел узнать её, когда жители деревни, решив «спасти» отца от околдовавшей его лисицы, ворвались в наш дом. Отец и я тогда сумели бежать; мать осталась, чтобы остановить жителей. Больше я не видел ни нашего дома, ни мою мать: толпа забила её насмерть камнями, как дикого зверя.

Кажется, тигр успокаивался: он вслушивался в речь Сибори, и лишь изредка позволял себе пошевелиться. Понимая, что ему удалось завладеть вниманием Кадани, решившего, что сейчас испуганный лис откроет ему всю правду, мнимый колдун продолжал:

- Мы нашли приют на самой границе владений Курокавы, не думая, что когда-либо ещё нам придётся бежать. Но вскоре снова начались войны, и наша деревня пала одной из первых. Что сделал Курокава, чтобы защитить нас? Ничего!

Сейчас следовало играть свою новую роль без фальши: учуяв хотя бы тень лжи, господин Кадани легко лишит жизни посмевшего снова обманывать его лиса. Вдохнув глубже, Сибори завершил свою речь такими словами: