Ледяной Ирис (СИ)

Джиро молчал. Да и что он мог сказать, если привык подчиняться властному отцу, чьё место даже теперь, имея жену и дочь, он никак не мог бы занять?..

Воды не приносили, равно как и еды, вот уже почти сутки – и Сибори беспокоился, не зная, как себя повести. Будет ли вежливо кричать до тех пор, пока его не накормят, или же в таком случае его немедленно покарают за дерзость – возможно, смертью? Или же решили подождать, покуда он не умрёт от голода и жажды? Последнее ему, впрочем, вряд ли бы грозило в ближайшее время, да и сбежать при желании он мог бы.

Тишина. Вот уже вторые сутки – тишина, не нарушавшаяся чьими-то голосами. Будто там, за стенами этой жалкой комнаты, мир успел умереть и раствориться в тумане, как на той дороге из сна. В этой тишине хотелось либо услышать чей-то голос, либо исчезнуть самому – без остатка, так, чтобы никто и не вспомнил о его существовании. Сибори успел возненавидеть эту проклятую комнату: прежде он мог посвятить своё время гораздо более приятным раздумьям. Но сейчас ему становилось дурно от мыслей, что были далеки от политики и войн, терзавших этот край.

– Не бойся.

Сибори не знал, чудится ему этот голос или же он в самом деле вновь слышит Шигэру. Он лишь почувствовал, как легли на плечи знакомые руки, вновь ощутил запах лекарственных трав – прежде столь ненавистный, и такой до боли родной теперь. Коснулся рукой одной ладони – и та тотчас исчезла, осыпаясь, как лепестки отцветающего цветка.

Видения… Раньше они были живее. Сейчас же это лишь тень, порождённая воспалённым разумом. Не может быть, чтобы он ждал большего: если видишь мертвецов, это лишь болезнь, не более того. А болезни нужно лечить, и лучше всего – сразу же, как они возникнут. Надобно вспомнить, что говорилось в книгах иноземных врачей по поводу подобных случаев: возможно, удастся припомнить что-то важное. Увлекшись размышлениями, Сибори проговорил последнее вслух, дабы разрушить ненавистный оковы тишины – и почти сразу же услышал вопрос:

– С кем ты говоришь?

Вздрогнув, мнимый колдун обернулся – и увидел в дверях господина Кадани. Тот выглядел даже мрачнее, чем обычно. Может ли статься, что сейчас для него путь окончится? Нет, не стоит сдаваться прежде времени: сперва следовало бы выяснить, отчего вдруг правитель Востока всё же посетил его.

– Простите. Я задремал.

Ни тени недоверия – лишь усталость и горькая решимость. Сибори не мог понять: он ли послужил тому причиной? Всё его существо затопляла какая-то извращённая радость при виде чужих страданий. Особенно таких, какие виделись во взгляде господина Кадани. Пусть не он виной своей боли, но точно так же лишился любимого человека, как и сам Сибори, и так же мучается теперь. Верно, прошло достаточно времени, чтобы он начал скучать по знакомым чертам лица, по голосу, по прикосновениям. Мальчишку должны были уже похоронить; сейчас его тело наверняка уж покоится в саркофаге на дне моря, а душа отошла на ту сторону Отражённых Небес. Ведь Сабуро так же забывает, не так ли? День за днём, ночь за ночью забывает знакомое лицо, пытается вспомнить, каким он был – и не находит ответа. Сибори знал, какого это. Он уже почти не помнил лица Шигэру…

– Как я понял, ты разбираешься в ядах.

Это был не вопрос – утверждение. Чуть пожав плечами, мнимый колдун склонил голову:

– Возможно. Однако мои познания не столь велики, как мне хотелось бы.

Сибори пока ещё не понимал до конца, чего желает услышать владыка восточных земель. Привычно ища в словах двойное дно, он не мог увидеть сути. Всё прояснилось лишь тогда, когда господин Кадани твёрдо проговорил:

– Такие способности… могли бы пригодиться в войне с родом Шинджу.

Сибори с трудом удержал на лице прежнее выражение, не выдав торжествующей улыбкой своей радости. Он видел, что правитель Востока говорил с трудом, переступая через самого себя. Человек не верил своему пленнику, но ему верил Правитель. Единственно разумным был в меру сдержанный ответ:

– Я был бы счастлив служить вам, мой господин.

Глава XXXIV: Доверие и ложь

– Ах, сестрёнка, всё пропало!

Широми недоумённо посмотрела на сестру, испуганно заламывающую руки. С трудом сохраняя спокойствие, Белая Жемчужина спросила:

– Отец решил наказать тебя за потерю ожерелья? Не печалься, если так, то я сей же час пойду и во всём признаюсь! Я не желаю, чтобы по моей вине страдала ты.

– Нет-нет, что ты! – покачала головой Куроми. – Дело совсем не в ожерелье, да и отца сейчас занимают другие мысли: завтра он покинет дом, и мы сможем только молить духов, чтобы они были благосклонны к нему.

– А в чём же тогда дело? – удивлённо посмотрела на сестру Белая Жемчужина. Вздохнув, черноволосая сестра шепнула:

– Сегодня вечером мне нужно уйти в город, но отец обещал принести мне новое ожерелье, взамен того, что я потеряла. Но я не могу остаться здесь! Ах, что же мне делать…

Широми мягко улыбнулась, гладя по голове встревоженную сестру: