Ледяной коготь

–Все! Я так больше не могу!—сказал Эзраэль, еле идя по припорошенной мягким влажным мхом лесной тропинке. Аккуратно сложив карту и убрав ее во внутренний карман своего камзола, он на секунду остановился и устало приник к шершавой коре колючей сосны.—У меня уже ноги подкашиваются! Давай отдохнем!

–Потерпи Эзраэль, мы почти пришли,—ответил дракон, убрав с дороги большое трухлявое бревно.—Ещё чуть-чуть осталось—и мы на месте!

–А твое "чуть-чуть"—это сколько?—саркастически спросил Эзраэль, пиная попадавшиеся под ноги поганки.—Час, два, может быть три? Мы ведь даже поесть-то толком не успели!

–Говори за себя,—сказал дракон, чертыхнувшись от попавшей на его морду паутины старика-крестовика.—Чертова паутина… Я с утра успел заморить червячка.

–Это обнадеживает,—ответил с нескрываемым сарказмом Эзраэль.—Сразу себя сытым почувствовал!

За время разговора дракон заметно вышел вперед, в то время как Эзраэль продолжал еле-еле плестись за ним по пятам. "Когда же кончится этот чертов лес!"—воскликнул Эзраэль и, размахнувшись как следует ногой, пнул первый попавшийся ему под ногу холмик. В ту самую секунду чуткий слух дракона пронзил отчаянный вопль боли, вырвавшийся из голосовых связок своего друга. В мгновение ока обернувшись назад, наш чешуйчатый герой стал свидетелем кошмарного происшествия: на ноге Эзраэля, пронзив твердые ткани голени, висел огромный чугунный беорнский капкан, поставленный в этом лесу незадачливыми браконьерами, изредка шаставшими в этих лесах. Кровь заливала чистый зеленый мох этого нетронутого богом места, размножаясь на десятки стройных ручейков, которые, словно маленькие горные речушки, заливали крошечные неровности маленьких тропинок-плоскогорий.

Дракон, не мешкая ни секунды, склонился над покалеченным товарищем и попытался было с ходу разомкнуть челюсти капкана, но отчаянный крик боли, вырвавшийся из глотки Эзраэля, остановил его.

–Сними его!—умолял дракона Эзраэль, корчась от невыносимой боли, охватившей все его тело с ног до головы.—Скорее! Зевс милосердный, как же больно!

–Сейчас, дружище, сейчас,—дрожащим голосом ответил дракон, стараясь отыскать в зарослях кустарника какую-нибудь палку. Схватив первую же попавшуюся под лапу ветку липы, он вложил ее в дрожащую руку Эзраэля и назидательно сказал:—Зажми палку между зубами—будет очень больно. Кивни, как только будешь готов.

Эзраэль молча взял палку трясущимися руками и что есть силы зажал ее между зубами. Отдышавшись и собравшись с духом, наш герой вцепился в землю, закрыл глаза и кивнул. Дракон, схватив лапами две зубастые челюсти смертельной ловушки, начал что есть силы разжимать хватку смертоносного орудия браконьеров. Трудно представить, что Эзраэль в тот момент не потерял сознания от боли: сквозь отчаянный стон и биение своего сердца, наш герой чувствовал, как его мягкие ткани отлипают от ржавых зубцов беорнской ловушки, орошая еще не запекшейся кровью мягкую мохнатую подстилку зеленого ковра. В его ногу, казалось, вонзились тысячи стрел баллист и когтей драконов и виверн, разрывая мягкие ткани его изуродованной конечности. Но страдания Эзраэля были недолгими: челюсти капкана разомкнулись, и изуродованная и окровавленная конечность нашего героя была освобождена.

Рана на ноге тут же начала кровоточить—из разорванных до переломанной кости мышц за струились маленькие речки багряного телесного вина. Эзраэль застонал ещё больше. Тогда дракон сорвал с плеч своего друга крепкий эльфийский плащ и быстро обмотал его вокруг ноги, чуть выше раны, покрепче затянув узел. Немного погодя хлещущие потоки красной флегмы остановились—только крошечные шарики красного телесного топлива падали на покрасневший болотный мох. Однако на этом злоключения наших героев не закончились: оставалась опасность гангрены. Гангрена… Верная спутница смерти, которая скосила многих несчастных солдат во время битвы за Эльдорас. Времени, отпущенного богами, становилось все меньше и меньше, поэтому дракон, не мешкая ни секунды, поднял Эзраэля на лапы и, направившись в гущу леса, сказал:

–Потерпи… Он должен быть где-то здесь.

–Оставь меня здесь, у дерева,—слабо пробормотал Эзраэль. Счет шел на минуты: место раны покрылось жуткими черными нарывами, из которых вместе с темной субстанцией вытекали крошечные кусочки мышц. Дракон осознал, что дела идут хуже, чем он предполагал. Остановившись на мгновение, он кончиком когтя прикоснулся к субстанции и взял каплю этого вещества в рот. Сплюнув едкую жидкость, он с ужасом осознал—то, что было на концах зубцов капкана, было ни чем иным, как едкой желчью гидры, перемешанной с ядом черного струновика—жука, которого эльфы использовали для отравы своих стрел. Одной чашки этой смеси было достаточно, чтобы целиком убить население Эльдораса. Посмотрев на Эзраэля, который упорно продолжал уговаривать бросить его у дерева, дракон покачал головой и сказал:

–Ну уж нет, дружище. Мы вместе найдем Хранителя Добра. Одного я тебя тут не оставлю. Даже не надейся!