Ледяной коготь

Час идет кровавый бой, два, три, но не унимаются соперники: все сильнее и сильнее вонзают окровавленные лезвия в грудь врагам, все сильнее и сильнее рубят друг друга и раскалывают черепа, все больше и больше давят паровые танки солдат Тейноруса, все больше и больше красной плоти оседает на увязших в рыхлой земле железных колесах. И вонзаются мечи, и свистят пули, и рвутся снаряды катапульт. И нет уж более земли под ногами—есть только плоть мертвецов, заснувших непробудным сном в равнинных травах, а вместо ярко-зеленых трав колыхались забрызганные кровью волосы раскроенных черепов несчастных. Свист стрел резал уши, а их обилие в небе после каждого выстрела полностью закрывало дневное солнце. Големы приводили в трепет целые соединения, давя и круша все на своем пути, втаптывая врагов в рыхлый чернозем. Эзраэль рубил всех, кто попадался ему на пути и целые потоки крови захлестывали его, словно ливень пасмурным днем. Вот один сражен мечом карающим, вот другой бравый вояка, разрубленный пополам, падает к ногам нашего героя. Гнев, боль, страх—все смешалось в душе молодого воина. И раз, и два, и раз, и два—всё валятся враги к ногам воина, словно скошенная трава, но видит наш герой, как вступил танк Ультера в бой с титаном. Горят огнем глаза разгневанного приспешника Кроноса, и уж готов он раздробить его на части, но громкий ор бородатого военачальника прерывает скорое победное торжество—разорвавшийся снаряд валит титана с ног, и тот падает на выжженную пламенем Тартара землю. Но не смог нарадоваться своей победе Ультер—в ту же секунду огненная рука титана, появившегося из неоткуда, разрезает пополам железную машину. Взрыв котла! Пламя вверх! Кровь и метал смешались воедино! Уж вытаскивают израненного короля из разрушенной машины, еще скрипевшей своими стальными колесами, но рвется в бой бородатый король! Но кричит он: "Не троньте меня, ибо я сам Ультер, король гномов, и не сбегу я с поля боя, как последний трус!" И лежат уж на земле его стрелки, и горят уж его танки, но рвется в бой гном, воодушевляя своих славных воинов. И бьется Грышнак, и бьется Луминель, и бьется Эзраэль, и свистят пули, и звенят мечи, и бурлит кровь, и слышны предсмертные вздохи—идет бой, идет битва!

Бьется Хенгерд с титаном, крушит его огненные кости, но и титан не промах—все ожесточеннее и ожесточеннее идет схватка смерти, откалываются куски камней и падают, опаленные на землю, и нет уж сил более сражаться, и нет уж воли крушить плоть титана, но не сдается Хенгерд! Крушит он врага своего, валит на землю его, и уж сокрушает что есть мочи своими гранитными кулаками. Но не так-то прост титан—удары за ударами сыплются на грудь отважного предводителя древнего воинства. И вновь, и вновь сменяются победитель и поверженный местами, не в силах одолеть друг друга.

Разят острые мечи эльфийских всадников солдат армии Тейноруса, как ураган, как смерч, кружащий по полю брани, вздымая в небо кровь и пыль. И рубит саблей врагов Луминель, и бьются воины его бок о бок, как братья. Но окружают его враги. Падают один за другим его славные молодые воины в высокую траву. Кажется, что пришел конец князю, не править ему уж своим славным народом в столь славном и великом мире. Уж закрыл глаза князь, чтоб не видеть смерти своих товарищей по оружию, дружинников славных. Уж представил он объятые спокойствием Елисейские поля, как откуда не возьмись к нему на выручку подоспел Грышнак со своим потрепанным схваткой отрядом. Недолго длилась сеча: зарубили непокорных воинов Тейноруса острыми топорами отважные зеленокожие вояки, и оросила кровь убитых врагов опушку славного леса. Луминель, с благодарностью кивнув Грышнаку, взял поводья своего лося и, сжав покрепче кожаные вожжи, помчался к своему войску.