Ледяной плен

— Ну как, похож я на фрица? — набекрень нацепив немецкую каску и воинственно подхватив насквозь проржавевший «шмайссер», шутливо поинтересовался Треска. — Зиг хайль, камрад! Хенде хох!

Не успев далеко отойти от лаборатории, он забрался в раздевалку личного состава и по-хозяйски стал шмонать металлические шкафчики.

— Перестань! — с внезапной жесткостью одернул не к месту распоясавшегося повара Савельев, сдергивая с того каску. — У меня прадед на той войне воевал, жизнь положил. Не надо шутить!

— Да я, это… и не думал… — виновато забормотал растерявшийся толстяк. — Вдруг смешно бы вышло… извини.

— Не вышло!

Еще через какое-то время, не без помощи привлеченной запахом мыши, Лера обнаружила небольшое складское помещение со сваленными друг на друга увесистыми мешками с корреспонденцией.

— Невероятно! — воскликнул Савельев, бегло порывшись в ближайшем развязанном мешке. — Вы только посмотрите! Это открытка от немца, который писал домой в Пилау!

— Верно, — пожал плечами Марк. — Там была база немецких подлодок, и что?

— А то, — тоном взрослого, объясняющего ребенку прописную истину, откликнулся метеоролог, — что он вспоминает о строительстве базы в Пилау, которая впоследствии стала убежищем для жителей уже современного Балтийска! Соседи, так сказать!

— Хорош заливать! — недоверчиво хмыкнул подошедший Треска.

— Посмотри, — с этим словами Савельев протянул ему открытку с пожелтевшим изображением бравого офицера при параде, на фоне грандиозного строительства, в котором действительно угадывались знакомые очертания.

— Странно получается, — хмыкнул повар. — Немец из Антарктиды шлет свою фотокарточку в Пилау, на которой он изображен в Пилау? Чудеса!

— Может, это полученная корреспонденция, которую не успели раздать? — разглядывая конверты, догадалась Лера.

— Вероятней всего, — согласился Савельев.

— Бывает же, — присвистнул Треска, засовывая фотокарточку в карман куртки.

— Ты чего делаешь?

— Думаешь, нашим дома не интересно посмотреть? Это же настоящий привет из прошлого, — повар указал на сваленные мешки. — Людей, которым это все предназначалось, уже давно нет в живых.

— А почему все письма не были отправлены? — Лера поднялась с колен, закончив рыться в увесистом мешке, в который, деловито шурша, тут же забралась мышь.

— Вот и меня это волнует, — пробормотал изучающий документы Марк. — Если верить всем подписям, письма должны были отправить за несколько месяцев до Рождества.

— Судя по всему, недоброе Рождество у них получилось, — по привычке цыкнув зубом, нахмурился Треска.

— Еще бы! — невесело усмехнулся Савельев. — Видать, оно стало для них последним.

* * *

Стараясь держаться на расстоянии оклика, исследующие базу люди разбрелись кто куда. Ежи с головой погрузился в поиски вируса. Еле ориентируясь среди останков научной техники и давно забросивший свою карту, подстегиваемый болью поляк наугад обшаривал внутренности лаборатории. «А если все-таки не будет, если не будет…»

И тут он наконец-то наткнулся на то, что так напряженно искал последние полчаса. Да какие полчаса! Все последние годы…

Несколько тщательно изолированных от остальных металлических контейнеров были поставлены друг на друга в дальнем углу небольшой технической комнаты, обнаруженной за грудой мусора в противоположном конце операционной.

Маркировка на крышках в точности совпадала с описанием из секретных документов. Встав на колени и стянув перчатки, Ежи дрожащими от волнения пальцами некоторое время воевал с проржавевшими замками ближайшей емкости. Наконец она поддалась, с щелчком откинувшись назад. Внутри контейнера аккуратными рядами выстроились наполненные чем-то мутным маленькие колбочки, когда-то окруженные давно истлевшей ватной прокладкой.

Затаив дыхание, поляк дрожащими руками взял одну из них, рассматривая на свет.

Вирус! Спасительная панацея!

Он пересчитал ящики. Десять, одиннадцатый разломан. Поляк почувствовал легкий укол разочарования — а хватит ли? Десять ящиков на целую планету? Смешно! Впрочем, чего он ожидал? Копей царя Соломона? Пещеру Али-Бабы?

«Да, ожидал, — с грустью признался себе Ежи. — Ладно, уж сколько есть. В конце концов, можно будет попытаться воссоздать немецкую формулу».

Теперь осталось лишь улучить момент и ввести себе дозу. А может, укус неизвестного существа был судьбоносным? Теперь он, как истинный ученый, в первую очередь испытает спасительный препарат на самом себе.

— Ханс, ты не поможешь мне прочитать вот здесь? Плохо видно, — добравшись до трудного места в описании какого-то эксперимента, Ежи ткнул пальцем в приложенную к контейнерам книгу и, не получив ответа, удивленно огляделся.

— А где Крюгер?

— Я ему в няньки не записывался, — пожал плечами присевший на край стола со скрючившимся человеко-чудовищем Батон.

Занятые исследованиями члены отряда не сразу заметили, что немец исчез.

— Шут его знает, может, на лодку вернулся? — предположил Азат.

— Да, действительно, может, — задумчиво пробормотал поляк, снова возвращаясь к медицинскому фолианту.