Ледяной поцелуй (ЛП)

— Брин, это была не моя идея, — напомнил он мне. — Ты не можешь винить меня за то, что твоя королева переусердствовала.

— Да, да, я могу. Вы не сделали ничего, чтобы защитить меня.

— Что же я должен был сказать? Да, она все верно говорит. Это моя вина. Заприте меня и выбросьте ключ?

— Это было бы прекрасно, — сухо сказала я.

— Слушай, я не хотел, чтобы тебя запирали, но у меня не было выбора. — Кеннет развел руки, пытаясь выглядеть невинным. — Ты загнала меня в угол.

Я покачала головой:

— Вы такой коварный проныра. Я не могу поверить, что могла находить в вас что-то приятное.

— Эй. — Он нахмурился. — Ты тоже мне нравилась. И, несмотря на то, что происходит сейчас, я весело проводил с тобой время, и мне жаль, что все так вышло.

— Все, что вы говорили — ложь, — зашипела я на него. — Ваше поведение должно было отвлечь меня, чтобы я не заметила, что на самом деле с вами происходит.

— Согласен, мне поручили тебя отвлекать, чтобы ты не принесла никаких проблем. Но это не значит, что я не получал удовольствие, проводя с тобой время. — Он пытался заигрывать со мной, но это выглядело вынужденно и не правдиво. — Иногда можно совместить удовольствие и работу.

— Вы полны дерьма. Вы всегда заботились только о себе, — я плюнула в его сторону. — Вы снова и снова повторяли мне, что любите своего брата, и посмотрите, что вы сделали с ним.

Выражение его лица стало жестоким:

— Я действительно люблю своего брата.

— Избавьте меня от своей лжи, Кеннет. Мы все знаем, что вы с ним сделали.

— Ты ничего не знаешь о том, что я сделал! — закричал он. — Микко совершенно не хотел быть королем. Это делало его несчастным. Он вообще никогда не должен был короноваться. Но ему пришлось взвалить на себя эти обязанности, не потому, что он был более способным, и не потому, что он был лучшим в нашей семье для этого, а просто потому, что он родился первым, и Отец настаивал, чтобы Микко выполнил свой долг.

— Значит, вы посадили его в тюрьму на всю жизнь? — насмешливо спросила я. — Это все исправит?

— Когда-нибудь это все закончится, и я — будучи официально королем — помилую его и освобожу. С ним все будет хорошо, и в итоге он будет гораздо счастливее. — Кеннет пытался объяснить свои преступления. — Мы оба будем.

— Это не меняет тот факт, что вы пытались убить женщину, которую он любит, — напомнила я ему.

— Это Линнея тебе сказала? — Кеннет закатил глаза. — Это какая-то ее сказочная фантазия. И это все не относится к делу, поскольку я никогда не поднимал на нее руку.

— Вы наняли человека, который это сделал, — возразила я.

Он вздохнул:

— Тебя послушать, так все это зло, но это не так. Они сказали мне, что если я дам им сапфиры, они помогут свергнуть моего брата не смертельным способом. Микко был так несчастен, будучи королем, и я, честно, делал это и для него, так же как для себя.

— Если так вы убеждаете себя, то вперед. — Я пожала плечами. — Может, если вы будете придерживаться этого, ваш брат простит вас, когда вы признаетесь.

Он поднял брови:

— Признаюсь? Зачем мне это делать?

— Потому что все кончено, — сказала я ему. — Королева Мина может и ослеплена вашей ложью, но как только король Эверт узнает о вашей связи с Константином Блэком, он проведет расследование и покопается до правды. Он слишком большой параноик, чтобы спустить это, так что вам лучше облегчить себе жизнь и во всем признаться.

— Константин Блэк? — Кеннет рассмеялся. — Я даже не встречался с ним, пока ты не арестовала его.

Я недоверчиво покачала головой:

— О чем вы говорите?

— Я никогда не встречался с ним или этим Виктором до того, пока все это не завертелось вокруг них.

Я сузила глаза:

— Тогда с кем вы имели дело?

Он наклонил голову с ошеломленной улыбкой:

— Ты до сих пор не поняла этого, не так ли?

— Что вы имеете в виду?

— Это больше, чем сможет любой из нас. — Кеннет сделал шаг ко мне, и уголком глаза я увидела, как Каспер поднял свой меч. — Ты думаешь, что можешь прийти сюда и угрожать мне, а я просто буду кланяться и делать все, как ты говоришь, но тебе нечем угрожать мне.

— Я думаю, вы сильно недооцениваете ситуацию, — зарычал Каспер, и Кеннет взглянул на него.

— Ты и твой маленький меч ничто по сравнению с тем, что могут со мной сделать, если я предам своих союзников, — с горечью сказал ему Кеннет.

Как только он произнес это, моя память вернулась в прошлое в темницу Сторваттена, когда Константин все еще был в своей камере, а Бент лежал мертвый с перерезанными запястьями. Константин настаивал, что Бент был убит, чтобы не позволить ему рассказать правду, а когда я заставляла его признаться, кем, он произнес почти то же самое, что только Кеннет.

Тот, на кого они работали, пугал их, как ад.

— Ты убил Бэнта Стама, — поняла я. — Чтобы он не заговорил и не разрушил все для тебя.

— Я сделал то, что должен был сделать, — признал Кеннет. — И я продолжу делать то, что должен.

Его зелено-голубые глаза, всегда искрящиеся, сейчас, когда он посмотрел на меня сверху вниз, почти остекленели. Улыбка на его лице погасла, сменившись печальной безучастностью.