Ледяной рыцарь

Маша ушла по-хорошему. Пробралась на кухню, отпилила от буханки на столе кусок, съела его с солью, запила водой с медом. Потом вернулась в свою комнату, села поближе к окну, смотреть, как идет осада. «Неизвестно, сколько дней они будут сражаться, стены крепкие, может, еще все обойдется», – утешала себя девочка. Бой изнутри казался совсем не страшным, просто несколько человек выполняли бессмысленную, тяжелую работу – носили на стену ведра с чем-то жидким и дымящимся, прятались от стрел, потом собирали их, стрельцы сидели за зубцами стены – так проходил день, от скуки Маша даже начала распускать один из найденных шарфов. Но едва небо тронула вечерняя синева, по двору замка раздался крик:

– Катапульты подошли…

– Ну и что, – пропела в ответ девочка весьма легкомысленно. И вдруг от страшного удара как будто закачались стены… Маша выглянула в окно – часть башни, на которой минуту назад стоял человек с арбалетом, медленно начала оседать.

– Они прорываются в замок! – девочка вскочила на ноги. – Они скоро будут здесь!

Лихорадочно осмотрела комнату, взгляд остановился на сундуке. Глупая затея! Ворвавшись в крепость, рысари наверняка первым делом все сундуки перевернут в поисках богатств! Что же делать?

Маша поступила так же, как любая девочка, окажись та на ее месте – побежала за защитой к единственному почти родному человеку, которого только могла вспомнить. К тетке Рыкосе, в тронный зал. Едва открыв тяжелую створку двери, она встретилась взглядом с глазами старьевщика. Он сидел, неловко скособочившись, смотря прямо на вошедшую девочку, на губах у него навеки осталась грустная, виноватая улыбка. Он был мертв. На его груди темнели пятна засохшей крови…

Рыкоса стояла, прямая и торжественная, у окна, следила за ходом битвы. Обернувшись на Машин всхлип, она дернула уголками губ, словно сдерживая улыбку, и произнесла:

– Не пугайся, это лишь первая жертва крови. Сколько их еще будет… Прими свою судьбу с достоинством и не моли о пощаде.

Маша попятилась и стукнулась затылком о край двери. Привениха продолжала как ни в чем не бывало:

– Зазубрина надеется прорваться внутрь. Не бойся, детка, я никому тебя не отдам. После всего, что я для тебя сделала… Я лучше сама убью тебя.

Девочка бросилась бежать. Она вернулась в свою спальню, упала на кровать прямо в обуви, броне и беличьем плаще, нащупала в кармане зеркало, взятое из дома, и заплакала, обращаясь неизвестно к кому:

– Заберите меня отсюда, я не хочу здесь больше оставаться!

От каждого нового грохота она вздрагивала всем телом.

И вдруг все прекратилось. Наступила тишина. Маша села, прислушиваясь и гадая, что бы это могло значить. Вдруг по коридору загремели рысарские валенки с набойками. Девочка до боли закусила губы. Больше всего ей хотелось, чтобы люди прошли мимо ее комнаты. Это не ее война! Оставьте ее в покое!

Но вот ковер у входа сорвали. В спальню вошли дядька Завояка, Старшой и дядя Степан.

– Что? – одними губами спросила девочка, голос у нее вдруг пропал.

– Тетка где? В зале? – отрывисто спросил Старшой и выглянул в коридор.

– Девочка, не бойся, только тихо, – мягко сказал кузнец, его почти белые глаза блуждали, борода была наполовину обгоревшей. – У меня дочка такая же, как ты, меньшая.

– У Зазубрины с Рыкосой личные счеты, – объяснил, вернувшись, Старшой. – Между собой они драться не будут, но ни один из них тебя не пощадит. Мы решили предать привениху, долго объяснять, почему, уверяю тебя, у нас есть на это причины. Через десять минут ворота откроются…

– А как же я?

– Ты не бойся! – кузнец поднял девочку на руки, та была слишком напугана, чтобы сопротивляться. – Рысари тебя пожалели, уж больно песня была душевная. Может, ты и не такая дурная, как привениха. Может, ты еще исправишься. Сплавим тебя по речке, в бочке, никто не узнает. Тихо только, помалкивай, пока старая ведьма не услышала…

Он отнес Машу на стену с восточной стороны, где девочка еще не была ни разу. Взглянув вниз, она увидела быструю горную речку – из тех, что не замерзают даже зимой, мелкие, быстрые, с чистой ледяной водой, бегут среди камней, чтобы потом низвергнуться водопадом. Память услужливо напомнила девочке урок географии – когда они с классом проходили Ниагарский водопад, учительница рассказывала о смельчаках, пытавшихся спуститься по нему в бочке. Из них мало кто выжил…

– Нет! – завопила девочка во все горло. – Нет, я не хочу! Я боюсь!

– Ты клубочком свернись, – посоветовал кузнец, с размаху сажая ее в бочку. – Бочка надежная, не развалится, не протечет. Вот я тебе подушечек подложу. И наковальню привяжу, чтобы не перевернулась. Как будто дочку провожаю. Ничего, Звезды на горе охранят бедняжку…

Невзирая на все ее мольбы, бочку наглухо запечатали. Потом девочка почувствовала, что отрывается от земли, и свернулась, как могла, клубочком, закрыв руками голову, прижав ее к коленям. В это время раздался скрежет – распахнулись ворота. И в тот же миг пространство расколол бешеный крик Рыкосы:

– Предатели! Вы думали, я вам позволю? Да я сама вас сожрууууууу!..