Ледяной сфинкс: [роман]; Трикк-тррак: [новелла], Мятежники с «Баунти»: [повесть]

И последнее. С 5 по 19 января, то есть за две недели, «Джейн» поднялась к югу на десять градусов, или на шестьсот миль, подойдя к острову Тсалал; «Халбрейн» же уже к 19 декабря находилась от острова всего в семи градусах, то есть в четырехстах милях. Если ветер не сменит направление, мы увидим этот остров через неделю — или по крайней мере остров Беннета, лежавший ближе к нам на пятьдесят миль, у берега которого Лен Гай намеревался сделать суточную остановку.

Ничто не препятствовало нашему путешествию. Шхуна легко уворачивалась от немногих льдин, увлекаемых течением к юго-западу. Невзирая на довольно-таки крепкий ветерок, Джэм Уэст велел распустить верхние паруса, и «Халбрейн» скользила по лениво плещущемуся морю, как пушинка. Нам не встречались айсберги, замеченные в этих широтах Артуром Пимом. Не было и туманов, затруднявших плавание «Джейн». Нам не пришлось страдать ни от снега и града, трепавших «Джейн», ни от морозов. Лишь изредка мимо проплывали широкие льдины, откуда на нас меланхолически взирали пингвины, похожие на туристов на увеселительной яхте, и черные тюлени, напоминавшие на фоне белоснежного льда раздувшихся пиявок. На поверхности моря нежились крупные радужные медузы, раскрывшие свои колокола. Среди рыб, которых любители могли добывать в изобилии и с помощью лески, и острогой, я упомяну лишь представителей семейства корифеновых — примечательных созданий, напоминающих гигантских дорад[95], длиною фута в три, обладающих очень вкусным мясом.

Наутро после безмятежной ночи, когда ветер почти утих, ко мне подошел боцман. Его ухмыляющаяся физиономия и радостный голос выдавали человека, нисколько не озабоченного трудностями жизни.

— Доброе утро, мистер Джорлинг! — приветствовал он меня. В это время года люди, забравшиеся в высокие широты, только и могли пожелать друг другу, что доброго утра, ибо вечера не существовало вообще — ни доброго, ни дурного.

— Доброе утро, Харлигерли! — отвечал я, радуясь возможности переброситься словечком со столь жизнерадостным собеседником.

— Как вам нравится это море за припаем?

— Остается только сравнить его с большим озером где-нибудь в Швеции или в Америке.

— Да, очень похоже, только это озеро окружено не горами, а айсбергами..

— Трудно желать чего-то лучшего, боцман. Если плавание будет протекать так до самого острова Тсалал, то…

— А почему бы не до самого полюса, мистер Джорлинг?

— До полюса? Ну, полюс слишком далеко. Кто знает, что там..

— Тот, кто там окажется, узнает, — отвечал боцман. — Иного способа разобраться с этим просто не существует.

— Естественно, боцман, естественно… Однако цель «Халбрейн» не в том, чтобы открыть Южный полюс, а в том, чтобы вызволить соотечественников из беды. Не думаю, что следует покушаться на большее.

— Бесспорно, мистер Джорлинг, бесспорно!.. Однако, оказавшись всего в трехстах — четырехстах милях от полюса, он наверняка испытает соблазн увидеть собственными глазами ось, на которой крутится, подобно курице на вертеле, наша Земля…— со смехом отвечал боцман.

— Стоит ли идти на новый риск? — возразил я. — Да и не так уж это интересно, зачем доводить до абсурда страсть к географическим открытиям?

— И да, и нет, мистер Джорлинг. И все же сознаюсь, что оказаться там, куда не дошли мореплаватели, побывавшие здесь до нас, польстило бы моему самолюбию моряка…

— По-вашему выходит, что все только начинается?

— Именно так, мистер Джорлинг. Если нам предложат подняться несколькими градусами выше острова Тсалал, я не стану возражать.

— Не могу себе представить, боцман, чтобы капитан Лен Гай помышлял об этом…

— Я тоже, — отвечал Харлигерли. — Стоит ему найти своего брата и пятерых моряков с «Джейн», как он заторопится доставить их назад в Англию.

— Вполне логично, боцман. Кроме того, старая команда с радостью пойдет за своим командиром в самое пекло, но новички… Ведь их набирали вовсе не для экспедиции к полюсу…

— Вы правы, мистер Джорлинг. Чтобы заставить их передумать, потребовалась бы жирная приманка в виде премии за каждую параллель к югу от острова Тсалал.

— И этого может оказаться недостаточно…— подхватил я.

— Может, поскольку Хирн и остальные, набранные на Фолклендах, надеялись, что шхуне не удастся преодолеть припай и путешествие закончится у Полярного круга. Они весьма опечалены, оказавшись в такой дали! Не знаю, как пойдут дела дальше, но Хирн — человек, за которым нужен глаз да глаз. Я слежу за ним в оба!

Возможно, здесь и впрямь таилась опасность, а если не опасность, то по крайней мере возможность будущих осложнений.

В ночь с 19 на 20 декабря — во всяком случае, в тот период суток, который принято считать ночью, — мне приснился странный и тревожный сон. Да, конечно, это был сон! Однако я расскажу о нем, ибо он свидетельствует о том, какие навязчивые идеи переполняли тогда мою голову.