Ледяной смех

На Атаманской среди толпы бросается в глаза отсутствие штатских, привыкших за последний год, именно на ней фланируя, собирать и распускать слухи, выгодные для их шулерских махинаций с ценами на лошадей, на овес и сено, а главное, на съестные припасы. Теперь их нет. Многие уже по осенней грязи сибирского тракта нарезают колесами колеи, намечая для себя пристанища.

Если сегодня какой-то обыватель и окажется в живом месиве шинелей, пропахших дымом пороха и запахом прелой шерсти, то, надвинув на лоб шапку, постарается поскорей свернуть с Атаманской в щель нужной ему улицы.

Возле кафе среди офицеров не видно полковников, а еще недавно они доминировали. Сейчас здесь офицеры в младших чинах, больше всего прапорщики. Большинство из них в погонах защитного цвета, на которых дожди отмыли нарисованные химическими карандашами просветы и звездочки.

Необычное скопление в городе военных вызвано переброской в район Петропавловска свежих воинских частей из ближних гарнизонов, несших охрану железнодорожной магистрали за Омском, а также из спешно сформированных тыловых команд, несших в городе различные функции по сохранению в нем порядка.

В город входят также части, снятые с фронта для пополнения, но чаще всего, ввиду катастрофично выбитого состава, на переформирование. Настроение этих солдат взрывоопасно, потому им позволяют в городе только короткий отдых, а после они выводятся из него, чаще всего без указания места их будущей стоянки.

Фронтовики, молчаливо сплевывающие себе под ноги, независимы в своих желаниях. Прямо на улицах устраивают они привалы, занимая под постой брошенные купеческие дома. Тогда во дворах начинают дымить походные кухни, источающие дразнящие ароматы щей и каши. Фронтовики чувствуют себя хозяевами и на растопку кухонь, на вытопку бань, для костров, жгут все, что способно гореть, начиная с добротной мебели. У них нет ни к чему жалости. С ними стараются не спорить, понимая, что они пришли в город оттуда, где перед глазами смерти поняли, что боевой спор с красными им не решить.

Фронтовикам раздают английское обмундирование, обувь. Все это должно было раньше быть на фронте, но скрупулезно хранилось на интендантских складах. Попало сейчас в руки фронтовиков только потому, что нет возможности его вывезти.

Фронтовики особенно рады чистому белью, пахнущему нафталином и вызывающему чихание под веселые прибаутки. Раздеваясь на ветру и дожде, солдаты, меняя белье, с радостными криками сжигали на кострах заношенное, кишащее вшами.

А после сытого отдыха они покидали город с невысказанным тайным желанием никогда больше в него не возвращаться, ибо была потеряна вера в колчаковскую армию.

Пустеет Омск. Все больше на улицах закрытых лавок и магазинов. В церквах заметно убавились молящиеся, во многих всенощные служатся при пустых храмах. Боятся люди теперь своего города. Бродят в нем слухи, что Колчак уже решил, оставив Омск, перевести Ставку в Иркутск. Для этого сформировало пять секретных поездов по древнеславянскому алфавиту: Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро, в которых уедет Колчак, правительство, будет увезено золото. Наименование пяти поездов держат в особой тайне и все время перемещают на путях место их стоянки. К охране золотого запаса добавлен батальон из офицерского лодка генерала Каппеля. На вокзал допускаются имеющие слециальные пропуска, а число таких пропусков строго ограничено.

Говорят, в одном из вагонов поезда генерала Сырового к оси была привязана бомба. Чехи обвиняют в этом злодеянии русских офицеров. Ходят слухи, что девицы из домов терпимости, брошенные на произвол сбежавшими хозяевами, осаждают чешские эшелоны, ежедневно уходящие на восток, но чехи берут в вагоны только самых молодых и красивых.

По ночам жизнь в городе замирает, и по пустынным улицам, поднимая истошный вой, носятся стаи голодных, покинутых хозяевами собак.

По распоряжению коменданта, казачьи патрули расстреливают животных, оставляя на улицах их трупы, которые с жадностью, в драках, пожирают уцелевшие псы.

Сеет мелкий дождь вперемежку с колючей стекловидной крупой.

Трубы домов косматятся гривами дыма.

Осеннее ненастье студит тепло в людском теле…

2

Родион Кошечкин накануне отъезда семьи из Омска собрал на прощальный ужин друзей, которые находились в городе. Собирались гости медленно. Каждый старался свое опоздание объяснить не зависящей от него причиной, чаще всего рассказом, как был остановлен военным патрулем для проверки документов.

Пока в столовой хозяйка Клавдия Степановна с младшей дочерью Руфиной готовила стол к званому ужину, гости коротали время в «табашной» гостиной. Среди гостей Мария Александровна Каринская, Вишневецкий, госпожи Чихарина и Кромкина.

Каринская в форме сестры милосердия. Певица месяц тому назад посвятила себя заботам о раненых и пела по госпиталям.

Вишневецкий в солдатской форме с погонами вольноопределяющего. В военной форме он даже помолодел. Благодаря знакомству с генералом Рябиковым, Вишневецкий получил должность в Осведверхе.