Ледяной цветок для лунного императора

— Нельзя, — отозвался он, с интересом глядя на то, как я пытаюсь удержаться на ногах, и, подхватив меня за локоть, повел в спальню, где усадил на кровать. — Совсем ты не умеешь пить, Мирра, — фальшиво посетовал он, сам втыкая палочки в курительницу на столе и зажигая их спичками — огонь нам, зимним фэйри, был неподвластен. Хорошего вечера, — тут он подошел ко мне, заботливо поправил упавшую на лицо прядь волос и вышел, не оглядываясь.

Я попыталась что-то ответить, но почему-то не смогла выдавить ни слова, и обессилено свалилась на мягкую постель. Мерзавец… Что за зелье он мне подсунул?

Перед глазами все плыло, словно я действительно выпила пару бутылок вина, а горящие ароматические палочки воняли так, что меня затошнило. Не выдержав, я встала и пошла к столу, старательно балансируя руками, и затушила палочки в вазе с водой. Затухая, они зашипели, как змеи, и меня это так рассмешило, что я чуть было не упала на пол — и упала бы, если бы меня не подхватил кто-то, бесшумно подошедший со спины.

— Подонок, — пробормотала я, цепляясь за держащего меня мужчину.

— И тебе добрый вечер, дорогая жена, — невозмутимо отозвался император, подхватывая меня на руки, и понес к кровати.

— Это я не вам, — честно сообщила я, откидывая голову назад, чтобы получше его видеть.

— Не тебе, — поправил он меня, — не тебе, Рэйден, — и, вздохнув, добавил: — Неужели ты никогда не будешь относиться ко мне по-прежнему? Ведь когда-то ты и называла меня по имени, и даже… говорила, что любишь.

Как же мне себя вести? Мысли с трудом ворочались в затуманенном мозгу. Мирра на моем месте бы… обижалась и говорила колкости. Она никогда не признавала, что была неправа.

— А вы как думаете? — ядовито отозвалась я, отворачиваясь от него, едва он опустил меня на кровать.

Рэйден щелкнул пальцами, и на комнату резко, словно кинули черное одеяло, упал мрак. Однако через несколько мгновений глаза привыкли к темноте и я увидела, как он деловито, спокойно раздевается. Вот улетели в угол сапоги, вот упал в кресло камзол, и мужчина, оставшись в брюках и рубашке, забрался на кровать и первым делом снял с меня венок.

— Это ты специально для меня приготовила? — уточнил он, уколовшись о шип.

— Да, — с вызовом ответила я и отодвинулась от него. Комната опять закачалась, и я захихикала, так это было смешно.

— Мирра, ты что, напилась? — спросил Рэйден, притягивая меня к себе. Пока он лишь устроил мою голову на своем плече и не делал никаких поползновений, поэтому я, расслабившись, честно ответила, что не пила.

— Хорошо, — неопределенно отозвался он и, одним текучим движением перекатившись по покрывалу, навис надо мной. Его лицо двоилось, и я заворожено уставилась в его серебристые глаза, холодные и внимательные — именно такие и должны быть у лунного императора…

Протянув руку, он, едва касаясь, самыми кончиками пальцев обвел контур моих губ, и сквозь мое затуманенное зельем сознание холодной змейкой пробилась паника. Резко дернувшись, я попыталась вывернуться, но Рэйден, схватив меня за предплечье, швырнул обратно на кровать и прижался горячими и жесткими губами к моим. Я было стукнула его кулаком по спине, но он, на миг оторвавшись от меня, перехватил мои запястья и прижал их к покрывалу по обеим сторонам от моего лица. Вес его тела прижимал меня к кровати, и я едва могла дышать, но все же смогла, отвернувшись, разорвать поцелуй и с ненавистью прошептать:

— Отпустите меня! Хватит!

— Ну уж нет, — раздраженно отозвался он и дернулся от неожиданности, получив коленом в бедро — он меня так прижал, что достать получилось только туда.

Видимо, на этом его терпение кончилось: глаза императора сверкнули в темноте, и, отодвинувшись от меня, он одним движением разорвал мое платье от ворота до подола и, сдернув его за рукава, отбросил светлую ткань на пол. Туда же полетела и его рубашка. Я вздрогнула, оставшись в одной кружевной сорочке, и вздрогнула второй раз, когда его ладонь обхватила мои запястья.

Лучше бы Аррен дал мне в два раза больше своего зелья, чтобы я совсем ничего не соображала, а не как сейчас…

— Что вы… — начала я и замолчала, когда он, нависнув надо мной, впился в мои губы поцелуем — ни разу не нежным, а властным, требовательным, от которого перехватило дыхание и закружилась голова. Не давая мне опомниться, он провел руками по моему телу снизу вверх, сминая кружево сорочки, и, оторвавшись от моих губ, прочертил влажную дорожку вниз, по шее. Почувствовав укус в основание шеи, я дернулась и попыталась отпихнуть мужчину.

— Ай, больно! — сбивчиво запротестовала я, и император, на миг вернувшись к мои губам, выдохнул прямо в них:

— Я хочу, чтобы тебе было больно сегодня, Мирра. Чтобы ты почувствовала, каково это, когда тебе причиняют боль…

Обмякнув, я раскрыла глаза и уставилась в потолок. Какой смысл бороться, все равно он сильнее, а у меня от Арренова зелья в голове все путается и сил, как у котенка. Потолок плыл перед глазами, а столбики кровати с полупрозрачным балдахином угрожающе изгибались, как живые.