Ледяной укус

От всей души жалея, что по дороге от корпуса меня не сбил автобус, я вслед за ней вышла на середину гимнастического зала. Ее вьющиеся волосы были подняты и закреплены заколками – чтобы не мешать, и шея полностью обнажилась. Кожа была покрыта татуировками. Самая верхняя представляла собой извилистую линию: символическое изображение клятвы, даваемой по окончании Академии, и согласия служить. Ниже шли знаки молнии, по одному за каждого убитого стригоя. Точное количество их я сосчитать не могла, но скажу одно – чудо, если на шее моей мамы найдется место еще для одной татуировки. На ее счету немало смертей.

Наконец она остановилась, повернулась ко мне и приняла атакующую позу. Ожидая нападения, я быстренько встала в ту же позицию.

– Чем мы будем заниматься? – спросила я.

– Основы нападения и защиты. Следи за красными линиями.

– Это все?

Она прыгнула на меня. Я отклонилась – совсем чуть-чуть – и в процессе споткнулась о собственную ногу, но тут же поспешно выровнялась.

– Неплохо, – почти саркастически заметила она. – Как ты грубо напомнила мне вчера, я не видела тебя пять лет и понятия не имею, на что ты способна.

Она снова атаковала меня, и снова я отклонилась лишь настолько, чтобы она не достала меня. Так пошло и дальше. Практически она не дала мне ни малейшего шанса перейти к нападению. Или, может, у меня не хватало навыков нападать в такой ситуации. Я только и делала, что защищалась – физически, по крайней мере. С чувством зависти я вынуждена была внутренне признать – она хороша. По-настоящему хороша. Но говорить ей этого я не собиралась.

– Ну так что? – спросила я. – Таков твой способ компенсировать недостаток материнского внимания?

– Это мой способ расшевелить тебя. Ты только и делаешь, что переступаешь с ноги на ногу. Драться будешь? – Она выбросила вперед кулак и ударила меня в предплечье. – Тогда давай драться. Очко.

– Очко, – признала я, продолжая придерживаться прежней тактики. – Я не хочу драться. Я просто пытаюсь поговорить с тобой.

– Огрызаться на меня на уроке – не называется разговором. Очко.

На этот раз я заворчала. Едва начав заниматься с Дмитрием, я жаловалась, что нечестно заставлять меня драться с тем, кто выше на фут. Он заметил, что мне предстоит драться со стригоями, большинство которых выше меня, а старая пословица верна: размер значения не имеет. Иногда я думала, он просто дает мне ложную надежду, но, глядя сейчас на свою мамочку, начала верить ему.

Мне как-то никогда не приходилось драться с тем, кто ниже ростом. Я была одной из очень немногих девушек в классе и прониклась убежденностью, что всегда буду ниже и стройнее своих противников. Однако мать была ниже ростом и не имела ничего, кроме жестких, плотных мышц.

– У меня просто такой уникальный стиль общения, вот и все, – сказала я.

– Тебя снедает мелочное подростковое заблуждение, что последние семнадцать лет с тобой обходились несправедливо. – Она ударила меня ногой в бедро. – Очко. На самом же деле с тобой обращались не хуже, чем с другими дампирами. Фактически даже лучше. Я могла отослать тебя жить с моими кузинами. Ты хотела бы стать кровавой шлюхой? Именно этого ты хотела?

Выражение «кровавая шлюха» всегда заставляет меня вздрагивать. Его обычно применяют к матерям-одиночкам из числа дампиров, которые предпочли не становиться стражами, а растить своих детей. У этих женщин часто случаются кратковременные любовные связи с моройскими мужчинами, за что их все презирают – хотя и понимают, что ничего другого у них быть не может, поскольку женятся моройские мужчины обычно на моройских же женщинах. Само выражение «кровавая шлюха» основано на том факте, что некоторые женщины-дампиры, занимаясь сексом, позволяют мужчинам пить свою кровь. В нашем мире можно пить только человеческую кровь. Когда такое позволяет дампир, это считается грязным и извращенным, в особенности во время секса. Полагаю, на самом деле так поступают лишь немногие женщины-дампиры, но, как часто бывает, выражение совершенно несправедливо применяется ко всем. Когда мы были в бегах, я давала свою кровь Лиссе, и, хотя этого требовала необходимость, клеймо все еще оставалось на мне.

– Нет. Конечно, я не хотела бы стать кровавой шлюхой. – Мое дыхание участилось. – И они вовсе не все такие.

– Они сами создали себе такую репутацию, – проворчала она. Я увернулась от удара. – Им следовало выполнять свой долг стражей, а не развлекаться и заводить случайные связи с мороями.

– Они растят своих детей! – Мне хотелось выкрикнуть эти слова, но жаль было зря расходовать кислород. – То есть делают то, о чем ты понятия не имеешь. Кроме того, чем, собственно, ты отличаешься от них? Что-то я не вижу кольца на твоем пальце. Разве мой папа не был для тебя просто «случайной связью»?

Ее лицо окаменело, что говорило о многом, учитывая, что она уже избивала свою дочь.

– А вот это, – натянуто сказала она, – из разряда того, о чем ты понятия не имеешь. Очко.