Ледяной укус

Он был идентичен тому, что я нашла в доме Бадика, и в нижней части имел рукоятку, почти как у кинжала, но без маленьких боковых украшений. На этом сходство с кинжалом заканчивается. Кол имеет не плоское лезвие, а толстую, округлую центральную часть в виде сужающегося к кончику стержня – типа сосульки. Он короче моего предплечья.

Дмитрий небрежно прислонился к стене – поза, которая всегда замечательно ему удавалась, несмотря на рост почти шесть-семь[1]. Одной рукой он подбросил кол в воздух, тот пару раз перевернулся и полетел вниз. Дмитрий подхватил его за рукоятку.

– Пожалуйста, скажи, что сегодня я буду работать с ним, – взмолилась я.

В темной глубине его глаз вспыхнули веселые искорки. Думаю, иногда ему бывало нелегко сохранять рядом со мной суровость.

– Считай, это удача, если сегодня я дам тебе хотя бы подержать его, – заявил он и снова подбросил кол.

Следя за колом жаждущим взглядом, я хотела сказать, что уже держала один в руках, но пони мала, такая логическая цепочка никуда меня не приведет. Вместо этого я бросила рюкзак на пол, скинула пальто и с видом терпеливого ожидания скрестила на груди руки. На мне были свободные, завязанные на талии штаны и безрукавка с капюшоном; темные волосы крепко стянуты в «конский хвост». Я была готова ко всему.

– Хочешь, чтобы я рассказала, как они устроены и почему я всегда должна быть осторожна с ними? – спросила я.

Дмитрий перестал подбрасывать кол и посмотрел на меня.

– Перестань! – Я засмеялась. – Неужели ты думаешь, что к этому времени я уже не поняла, как ты работаешь? Мы же занимаемся почти три месяца. Ты всегда заставляешь меня рассуждать о безопасности и ответственности, прежде чем мы приступим к чему-то интересному.

– Понимаю. Ну, по-моему, ты все верно вычислила. Тем временем продолжим урок. Я просто подожду, пока снова потребуется мое участие.

Он сунул кол в свисающие с пояса ножны и удобно прислонился к стене, засунув руки в карманы. Я ждала, думая, что он шутит, но он молчал, и до меня дошло значение его слов. Я пожала плечами и начала говорить:

– Серебро, если в него вложено достаточно силы, всегда оказывает мощное воздействие на любое магическое создание – либо помогает, либо вредит. Эти колья очень могущественны, потому что изготовлены четырьмя мороями, использующими все стихии в процессе ковки. – Внезапно мне в голову пришла одна мысль. – Ну, за исключением духа. Поэтому такой кол заряжен… под завязку. И хотя с его помощью отрубить голову стригою нельзя, он может убить его, если пронзить сердце.

– А тебе он может повредить?

Я покачала головой.

– Нет. В смысле… да, если пронзить сердце, но в иных обстоятельствах он не может причинить мне такой вред, как морою. Поцарапай мороя таким колом, он получит сильный удар – однако не такой сильный, как стригой. Людям они тоже не могут причинить вреда.

Я остановилась и рассеянно перевела взгляд на окно за спиной Дмитрия. Изморозь искрящимся кристаллическим узором покрывала стекло, но я ее практически не замечала. Упоминание о людях в контексте колов напомнило мне о доме семьи Бадика. В сознании снова вспыхнули картины крови и смерти.

Увидев, что Дмитрий наблюдает за мной, я выбросила эти мысли из головы и продолжила урок. Время от времени Дмитрий кивал или задавал уточняющие вопросы. Время шло, я все ждала и ждала, когда он наконец велит мне заканчивать и можно будет перейти к работе с манекенами. Однако до конца занятия оставалось всего десять минут, когда он подвел меня к одному из них – мужчине со светлыми волосами и эспаньолкой. Дмитрий достал кол из ножен, но мне его не отдал.

– Куда нужно вонзить его? – спросил он.

– В сердце, – раздраженно ответила я. – Я уже сто раз отвечала на этот вопрос. Могу я наконец взять кол в руки?

На его губах мелькнула улыбка.

– А где оно, сердце?

Я удивленно посмотрела на него, как бы спрашивая: «Ты это всерьез?» В ответ он лишь пожал плечами. Преувеличенно мелодраматическим жестом я ткнула в левую сторону груди манекена. Дмитрий покачал головой.

– Нет, сердце не там, – сказал он.

– Конечно там! Люди прикладывают руку к сердцу, когда приносят клятву верности или поют национальный гимн.

Он продолжал молча смотреть на меня. Я повернулась к манекену и внимательно оглядела его. Где-то в глубине сознания зашевелилось воспоминание об обучающем плакате, изображающем, как нужно держать руки, когда наносишь удар колом. Я похлопала по центру груди манекена.

– Здесь?

Он дугой выгнул бровь. Обычно я от этого балдею, но сейчас испытала лишь раздражение.

– Не знаю, – ответил он. – Здесь?

– Я тебя об этом и спрашиваю!

– Ты не должна меня спрашивать. Вы что, не изучаете физиологию?

– Изучаем. На предпоследнем курсе. Но у меня были «каникулы», помнишь? – Я кивнула на блестящий кол. – Пожалуйста, можно мне хотя бы дотронуться до него?

Он снова подбросил кол, ярко вспыхнувший в свете ламп, и убрал его в ножны.

– Я хочу, чтобы на следующем занятии ты показала мне, где находится сердце. Точно. И еще я хочу знать, что препятствует добраться до него.