Ледяной ветер Суоми

Времени у гостя было немного, только-только побродить по центру. Уже начинало темнеть, зажглись фонари. Оказалось, что по освещенности Гельсингфорс не уступает Петербургу, а кое в чем и превосходит его.

Алексей Николаевич нога за ногу мимо окруженного часовыми дома генерал-губернатора доплелся до Торговой площади. Там имелись две достопримечательности: фонтан и Царицын камень. Фонтан украшала скульптура, символизирующая собой Гельсингфорс: женская фигура в окружении четырех морских львов выступала из камышей. Русаку больше нравился памятник в другом конце площади. Его воздвигли в честь посещения города императрицей Александрой Федоровной, супругой Николая Первого. Ничего особенного – гранитный обелиск, увенчанный двуглавым орлом. Но зато свой, родной… От камня открывался вид на Южную гавань и Кронбергский рейд. Они были уставлены судами, чьи мачтовые огни весьма оживляли картину.

Полюбовавшись гаванью, Лыков обогнул Императорский дворец, прошел мимо гауптвахты и постоял у мостика на остров Скатудден. Наверху на скале высился Успенский собор, главный православный храм финской столицы. Далее, питерец это помнил, тянулись длинные таможенные склады, а на оконечности – флотские казармы. Тот край был отведен под нужды Свеаборгского военного порта, где гражданских не жаловали. Монетный двор, красивое здание таможни, Морское собрание – Лыков гулял там в свое последнее посещение Гельсингфорса. На Поясной улице притулилась губернская тюрьма, которую сыщик собирался посетить завтра.

Пока же он продолжил прогулку по Северной Эспланаде. Две улицы как бы обрамляли длинный живописный парк в самом центре города. В парке тоже обильно горели фонари, гуляли жители и туристы целыми семьями, слышались звуки духового оркестра. В воздухе была разлита атмосфера приятного вечера, еще по-летнему теплого. Дух беззаботности, обаяние красивого города, легкий налет надвигающейся осени… И где-то в этом раю скрывался человек, застреливший женщину с пятнадцатилетней дочерью и задушивший старика. Впрочем, какой он после этого человек?

В ресторане трое полицейских – два сыщика и один кандидат – отужинали на славу. Как и ожидалось, Юнас сразу же заговорил про деньги:

– Я доложил наш разговор полицмейстеру, и он заранее дал согласие на то, чтобы я принял наградную премию.

– Ты сначала ее заслужи, – срезал его питерец.

Но суомец не обратил на эти слова никакого внимания и продолжил:

– Только сам понимаешь, с ним придется поделиться.

– Да запросто. Надеюсь, полковник не возьмет себе львиную долю?

– У тебя есть в этой премии свой интерес?

Лыков успокоил генерального комиссара:

– Мой интерес – побыстрее поймать вора и вернуться домой. У меня реформа полиции из-за него застряла! Так что все деньги ваши, делите как хотите.

– Хювя[28], – потянулся к бутылке Кетола. – С таким стимулом мы тебе быстро изловим беглого кассира. А сейчас отведай нашей вийны[29]. Как будем пить: по-фински или по-русски?

Алексей Николаевич правильно понял вопрос приятеля. Из-за дороговизны водки суомцы часто пили ее вперемешку с пивом и вином, чтобы сильнее ударило в голову за меньшие деньги… И сыщик энергично потребовал:

– По-нашему, по-русски. Я угощаю!

– Коли так – поехали!

Как настоящий финляндец, Юнас был не дурак выпить. Вихтори тоже не уронил чести нации. А Лыков имел заслуженную репутацию человека, крепкого во всех смыслах. В результате они опорожнили на троих пять бутылок водки и съели трех фазанов. Царь-батюшка только что именным указом запретил охоту на эту дичь по всей Финляндии с 1 декабря текущего года до 14 ноября следующего. Рестораторы спешно делали запасы на год вперед.

Порядком захмелев, Алексей Николаевич спросил коллегу:

– Тебе доставили подарок от меня? Со станции Тюрисева.

– А, этого… Решетькова? Доставили. Сидит в камере временного содержания.

– Что ты с ним собираешься делать?

Кетола блаженно икнул и ответил:

– В обычной ситуации помотал бы тебе нервы, поглумился, а потом, так и быть, вернул бы негодяя в Россию. Он действительно убийца, я проверил.

– А в нынешней ситуации?

– Готов отдать его прямо сейчас, без глумлений. Забирай своего мерзавца!

– Этапируй его в Белоостров и пошли телеграмму Филиппову. Хорошо?

– Будет сделано. Давай еще бутылку, а? Восемьдесят тысяч марок… Куплю себе моторную лодку и стану ездить на озера, на рыбалку.

В два часа ночи Вихтори с Алексеем Николаевичем отправили бесчувственное тело начальника сыскной полиции домой на таксомоторе. И временный помощник повел своего временного шефа в гостиницу. По ходу ужина как-то само собой получилось, что питерец стал «тыкать» бывшему ленсману, а тот воспринял это как должное. Оба были вполне вменяемы, и неожиданно между ними завязался очень интересный для Лыкова разговор.

Он спросил у парня, какое жалованье полагается кандидату на должность. Тот ответил:

– Сто тридцать три марки, или пятьдесят рублей на ваши деньги.

– Мало. А сколько из них уходит на жилье? У нас это самая большая статья расхода.

– О, тут мне повезло! Господин Кетола очень помог – устроил в полицейский резерв.