Ледяной ветер Суоми

Голос у агента был тихий, приятный. Рост – два аршина семь с половиной вершков[39], мысленно стал составлять словесный портрет командированный; лицо чистое, продолговатое, брови домиком, нос прямой. Возраст – ближе к сорока, аккуратная прическа, усы с проседью – память о погибшей невесте? Глаза серые, глубоко посаженные и затаенно-грустные. Нелегко, видать, шпионить против собственного народа…

– Я убедился – слежки нет, мы можем спокойно поговорить, – продолжил статский советник.

Лииканен запер дверь, сел за стол и жестом предложил гостю сделать то же самое. Возникла неловкость, как часто бывает при первом знакомстве. Но финляндец начал говорить, и атмосфера наладилась.

– У вас ко мне два задания, по словам подполковника Ерандакова. Прошу сообщить.

– Да, первое очень странное: военные просят узнать, не скупают ли немцы финский красный клевер в крупных объемах…

– Красный клевер? – удивился агент.

– Да. Как мне пояснили, в Германии изобрели новое оружие – удушающие газы. Готовятся к войне. При фабрикации газов используют каким-то образом семена красного клевера. Большие его закупки укажут, что информация правдива.

Клэс вжал голову в плечи, провел ладонями по пустому столу:

– Удушающие газы… Что же нас ждет? И когда?

– Большая война, – коротко ответил сыщик. – Через два-три года.

– Так, про клевер… В стране выращивают его много, так же, как и люцерны, вики и тимофеевки. Корма у нас хорошие.

Лыков отметил про себя, что осведомитель назвал Финляндию страной. А тот продолжил:

– Я по службе часто езжу в провинцию, помогаю крестьянам наладить добычу торфа. Беру задание в работу. Как по-вашему – ушки на макушке?

– Именно так, – улыбнулся русский.

– А второе задание?

– Оно касается лошадей. Германцы начали усиленно их скупать – видимо, для нужд армии. Дают хорошую цену и переправляют к себе. Разведку интересуют масштабы и структура закупок: сколько строевых, сколько вьючных, упряжных и гужевых.

Лииканен вынул блокнот и записал. Потом только спросил:

– А в чем разница? Я, видите ли, не кавалерист.

– Строевые идут в конные полки, вьючные – туда, где плохо с дорогами: Кавказ, Туркестан. Упряжные посильнее строевых, их дело – таскать пушки, патронные двуколки или санитарные фуры. А гужевые – для обозов.

– Понятно. За торговлей лошадьми я немного присматриваю. Пока могу сказать вот что. Ваше военное ведомство покупает лошадей на ярмарках и платит мало. Финны это терпели, поскольку покупатель крупный, диктовал цену, а конкурентов не было. Теперь они появились, и это немцы. Русские военные за январь-сентябрь приобрели всего двести девяносто единиц конского состава. Структуру не скажу, буду выяснять… А немцы за это же время увезли к себе пятьсот семьдесят единиц, заплатив за голову в среднем на треть больше. Забирают лучших, оставляя вам что похуже. Такая вот недальновидная политика у Сухомлинова.

Клэс дал гостю записать цифры и продолжил:

– В стране нет крупных конезаводов, как в России. Лошадей выращивают на хуторах, это называется – крестьянское конезаводство. У вас оно в принципе не развито, упор делается на большие хозяйства, и случные пункты не помогают. У нас почти в каждом хуторе пасутся крепкие ухоженные кони, растущие на очень хороших кормах. Породы так называемых лошадей Севера – клепперы, шведки, обвинки. Они низкорослые, но быстрые и выносливые. Еще крестьяне выращивают тяжеловозов-першеронов. Как раз чтобы пушки таскать. Ваши ремонтеры[40] ленивы, им подавай сразу много, и чтобы на лапу еще при этом получить. Немцы не такие. Так что финских лошадей вы скоро потеряете, если Военное министерство не изменит свои привычки.

Лыков выслушал нарекания агента, не вступая с ним в спор. Слова «ваши» и «наши» резали ему ухо, хотелось спросить: а сам-то ты чей? Но это было бы бестактно. А финн, закончив доклад про лошадей, вынул из стола клочок бумаги:

– Вот документ, который мне удалось переписать. Он лежал на столе у председателя гельсингфорсского отделения «Союза свободы» Каарло Тиландера. Не понимаю, что это и насколько важно, однако бумага секретная. Тиландер аж дрожал, когда получил ее от Риекки.

Перехватив вопросительный взгляд сыщика, Клэс пояснил:

– Эско Риекки – студент Александровского[41] университета. Народ там… как по-вашему? Бедовый. То есть все большие патриоты, спят и видят, как бы им провозгласить независимость Суоми. Три тысячи мужчин и семьсот женщин думают примерно одинаково. Эско один из самых активных и умных. Растет ваш опасный враг, берите его на заметку. Он неофициальный вожак корпорации студентов Южной Остроботнии, наиболее русофобской. У Риекки способности к ведению разведки, и он установил связь с каким-то болтливым, а может и продажным, русским офицером. Из штаба!

– Какого штаба? – встрепенулся Лыков. – Штаба Двадцать второго армейского корпуса?

– Этого я не знаю и спрашивать не буду, уж не обессудьте, – недовольно ответил Лииканен. – Случайно увидел и переписал. Смотрите. Я перевел на русский, там было по-фински.