Ледяные отражения

— Полночь. Я тебе же только сказал. — Но телефон он всё-таки достал и ойкнул — Ничего не понимаю. Четыре часа? Я что спал? Оля, — он перешёл на шепот — что тут без меня было?

— Филиал ада.

Я слышала, как он встал, размялся, подкинул ещё поленьев в костёр и подошёл ко мне.

— Оля, иди, сядь, на тебе лица нет.

— А что на мне? — Я снова закрыла глаза.

Потихоньку все внутренности во мне перестали дрожать, и сердце перестало неистово стучать, будто просясь наружу. Странная ночь. Почти вся поленница осталась в целости, но костёр всё также горел, да ещё и целая гора веток возвышалась возле бревна. Сакатов шевелил толстой палкой костёр, поднимая кучу искр. Я села рядом с ним на бревно.

— О боже! — Воскликнул он — У тебя на руке ожог!

— Не поверишь, на душе тоже. Господи, сколько трагедий на земле! Такие маленькие человеческие трагедии в мировом масштабе, и такие глобальные трагедии для каждого конкретного человека.

— Ну, раз уж ты начала философствовать, так может расскажешь, что тут было?

Я рассказала ему о Любаве, о Меланье, о тех демонах, которые держат Меланью в своём плену, Сакатов только качал головой и вздыхал.

— Одно не пойму, зачем Любава заманивает к себе людей? — Спросил он — Никакой логики. Она ненавидит весь свет, общение её тоже не интересует, зачем ей общество?

— Не знаю, но она в каждом видит Меланью. Она и меня каждый раз за неё принимала. Но как она застыла, когда я сказала, что её дочь нам помогла!

— А ты уверена, что это была именно Оксана? — Засомневался Сакатов — Может, ещё какие силы вмешались?

— А Оксана и есть часть тех сил, которые помогают. Добрые силы и чистые, как она сама. Маленький серебряный ангел.

— Знаешь, надо было сначала Оксану похоронить по-человечески, отпеть её в церкви, и только потом Любаву просить о прощении. — Сказал Сакатов.

— У меня что, был выбор? — Пожала я плечами — Когда она появилась здесь, я сначала и не поняла что именно Любава передо мной, думала, демон какой. Глаза у неё такие же красные, как и у тех, кто за её спиной стоял.

— Так она уже не она, а одержимая демоном. Странно как-то. Вроде она сама никого не убила, была совсем юной, когда умерла, а на тебе, в такого монстра превратилась! Да, страдания не только очищают человека, они иногда и губят его.

— Знаешь, мы не ритуал закрытия дверей должны провести, а освободить Любаву от демонов.

— Как? Ты знаешь?

— Нет, пока нет. Но я не хочу оставлять её там, среди её бесконечного страдания. Она уже нахлебалась его вдоволь. Первое, что мы должны сделать, это помочь маленькой Оксане тоже обрести покой. После этого, мне кажется, она нам поможет вытащить Любаву.

— Так на душе у меня тяжело! — Вздохнул Сакатов — Вроде, чужая боль, чужая жизнь. Как ты сказала, маленькая человеческая трагедия. — Он ещё раз вздохнул и спросил — Ну что, в деревню идём? Тебе надо ожог промыть и перевязать, чтобы инфекция какая не попала туда. Отдохнёшь.

— Знаешь, Сакатов, какое у меня теперь любимое животное?

— Знаю, петух. Только это не животное, а птица.

Глава 4. Антонида

В деревню мы с Сакатовым пришли в шестом часу утра, и нам навстречу уже шла мычащая пёстрая компания под предводительством Ивана Дмитриевича. Он остановился рядом с нами, долго смотрел на меня, потом сказал:

— Да, видать нелёгкая ночка у вас выдалась, идите, отдохните, Валентина уже давно вас ждёт. И Наташа уже не раз выходила, смотрела.

Он ещё что-то хотел сказать, но раздумал, повернулся и пошёл вслед за стадом. Наташа стояла возле калитки. Сакатов ей сказал про мою обожженную руку, она сбегала в дом, принесла бинты, перекись, они обработали мой, уже лопнувший волдырь, и я пошла к Валентине Тарасовне отсыпаться. Сакатов остался с Натальей Михайловной, чтобы рассказать ей о нашем ночном дежурстве.

Валентина Тарасовна только всплеснула руками, увидев меня. У неё стояла уже приготовленная тёплая вода на печке, я кое-как умылась, отказалась от завтрака и плюхнулась на широкую мягкую кровать с огромными пуховыми подушками. Валентина Тарасовна уложила меня на свою кровать, а не на диван, закрыла дом, сказав, что меня никто не будет беспокоить, разве только через её труп, и пошла в дом Марии Кондратьевны. Меня окружило со всех сторон такое невесомое и тёплое блаженство! Я моментально провалилась в сон. Что только я во сне не делала! Воевала с немцами, причём пряталась от них где-то в поленнице, и там же они прострелили мне руку, видимо целились специально в волдырь, потом догоняла уходящий автобус, смотрела на захват нашей цивилизации инопланетянами, чёрт знает, ещё какие у меня были приключения! Я несколько раз просыпалась, но, перевернувшись на другой бок, снова утопала в тёплой перине, и снова начинала активно преодолевать какие-то препятствия.