Ледяные отражения

— Я про Африку так сказал, не подумав. — Поморщился Сакатов — Она может в соседнюю область улететь, или в соседнюю деревню, это не предугадать. Надо попробовать всё-таки её разактивировать именно здесь.

Иван Дмитриевич, до этого не вмешивающийся в наш разговор, предложил:

— Так давайте в дом зайдём, что мы тут стоим? Посмотрим, может она тихонечко в уголке сидит, гребешком своим чешется.

Мы согласились с ним, и зашли в дом. Наталья Михайловна покрутила выключатель, но свет не зажегся. Уверенности у нас у всех поубавилось, Иван Дмитриевич пошёл домой за какой-то лампой на солнечных батареях, Наталья Михайловна, подсвечивая себе телефоном, начала искать в комоде свечи, которые всегда держала про запас Мария Кондратьевна, а мы с Сакатовым сели за стол. Илья вышел на улицу, сказав, что будет караулить нас снаружи.

— Может, мне прямо сейчас начать говорить слова? Если она где-то рядом, то это может сработать. — Прошептала я, будто боясь, что меня услышит Любава — Я могу вообще всю ночь читать их.

— Не знаю, Оля, — так же шёпотом ответил мне Сакатов — это же не простые слова, это ритуал, а не стихотворение. Наверное, его не стоит постоянно бубнить, он потеряет свою силу. Кстати, где этот гребешок?

— Ты что шепчешь-то? Спроси у Натальи Михайловны, где-то у неё он был.

В это время к столу подошла Наталья Михайловна со свечкой, поставила её в стакан, подожгла тоненький фитилёк, и свет разогнал мрак комнаты. Сразу стало веселее, хоть свет от свечки и не добирался до углов.

— Вот он, я его даже не убирала. — Наталья Михайловна показала на гребешок, который лежал на столе, рядом с нами — Давайте завтра утром, если за ночь ничего не изменится, всё-таки найдём Любавину могилку и закопаем его там. Не хочу, чтобы у меня в доме она обитала. А вдруг мы с дочкой снова захотим приехать сюда отдохнуть?

— Да, наверное, мы так и сделаем. Наталья Михайловна, мне кажется, Вам совсем необязательно всю ночь с нами тут дежурить, если хотите, можете ночевать у Валентины Тарасовны. — Предложила я.

— Нет, с вами посижу, вдруг ещё что понадобится. — Отказалась она — И вместе не так страшно.

— Так нам сейчас и нечего тут бояться! — Убеждённо сказал Сакатов — Монстров из ледяных зеркал у неё с собой нет.

— Ты только что нас напугал до чёртиков, что она не просто приведение, а настоящий монстр, готовый к новым выходкам, а сейчас говоришь обратное. — Не удержалась я от критики — Ты уж, пожалуйста, определись, бояться нам её или нет.

Хлопнула дверь на веранде, и мы все вздрогнули, но тут же комната ярко осветилась, это Иван Дмитриевич зашёл и прямо с порога включил лампу, похожую на садовый светильник. Кстати, он именно им и оказался.

— Иван Дмитриевич, а где похоронена Любава? — Спросила Наталья Михайловна.

— Наверное, на Ростовке, у нас тут одно кладбище.

— Хорошо, тут рядом, я одна могу сходить и закопать к ней гребешок. — Облегчённо вздохнула Наталья Михайловна.

— Хорошо, да не очень. — Как-то неопределённо ответил Иван Дмитриевич.

— Почему? — Насторожилась я.

— А кто все эти годы ухаживал за могилкой Любавы?

— Кто? — Спросили мы с Натальей Михайловной хором.

— Никто! — Иван Дмитриевич развёл руками — Никого не осталось после неё, кто бы помнил её, да каждый год ходил к ней. Вот то-то и оно. А раньше какие памятники делали? Две дощечки крест-накрест. И краской намалёвано имя да день смерти. Вот и всё. За сто лет все буквы смыло дождями, и вообще, дерево давно сгнило и завалилось. А таких могилок безымянных и сгнивших, знаешь, сколько за все годы скопилось? Нам не отыскать её могилы. — Убеждённо сказал он.

— Ничего страшного, подкопаем к любой другой могиле. — Сказал Сакатов — Она всё равно лежит там где-то рядом, мне кажется, это уже просто условности.

В окошко постучал Илья, и мы снова все вздрогнули. Он махнул нам рукой, видимо, приглашая нас выйти.

— Посмотрите, из трубы дым идёт. — Он показал пальцем на крышу, когда мы все столпились возле него — Вы ведь, вроде, печку не топите?

Мы дружно посмотрели на трубу. Хоть и темнота кругом была, но на фоне ночного неба явно было видно, как из трубы выходит дым небольшими прозрачными облачками. Дым шёл вертикально вверх, не обращая внимания на лёгкий ветерок, что тоже было удивительно.

— Что за оптическая иллюзия? — Спросила я — Откуда тут дым?

— Вот так сейчас и будет. — Уныло сказал Иван Дмитриевич — Конец спокойной жизни в деревне. Всякие фокусы теперь она будет тут выкидывать. Со свету нас сживать.

— Да подождите, может в печке просто что-то дымится, что-нибудь не догорело с прошлого раза, а ветер раздул это, и вот тебе, дым появился. — Приободрил нас Сакатов.

— У меня вьюшка в печке закрыта, что там может гореть? — Не согласилась с ним Наталья Михайловна — И вообще, последний раз печку топила ещё бабушка, в конце весны. Мы тут у неё две недели жили, так уже тепло было, печку ни разу не топили.

— Ну, тогда не знаю. — Сдался Сакатов — Других версий у меня нет.

И в это время, в низенькой сарайке, за перекошенной худой дверью, заблеяла коза. У меня по коже побежали мурашки, и, наверное, не только у меня.