Ледяные Волки

— Дракон, — сказала она. — Она сказала, что вы двое присутствовали на испытании Посохом, я слышала. И я просто подумала: если бы ты знал, кто она такая…

— Я не знаю, — ответил он, прерывая ее. Его мозг хотел отключиться, но он заставил его продолжать двигаться, пытаясь выдать какой-то ответ. Лисабет была одной из тех волчиц, которые выследили его после того, как он убежал с площади. Она была в доках. Она видела превращение Рейны и его самого. Она могла бы заметить, как он обменялся взглядом со своим близнецом, она могла бы увидеть, как он запаниковал, когда Рейна преобразилась. Она могла увидеть, что угодно. Она подозревала.

— Нет, — услышал он собственный голос. — То есть, как я уже сказал Хейну, я видел ее на улицах, но не знаю, кто она такая.

Лисабет продолжала свои попытки.

— Я просто думаю, что если бы был способ поговорить с драконом, возможно, мы смогли бы доказать…

— Лисабет, остановись! — Его голос прозвучал громче, чем он хотел, и они оба замерли, когда библиотекарь посмотрела в их сторону. Только убедившись, что они перестали кричать, она продолжила расставлять книги по полкам в другом конце библиотеки.

Ему так хотелось довериться Лисабет. Она была очень добра к нему с того самого момента, как забрала его из офиса Сигрид и закатила глаза, чтобы он почувствовал себя лучше.

Она была единственной в Ульфаре, кто показал хотя бы намек на то, что она может доверять дракону или хотя бы слушать его. Андерс лично не доверял бы дракону настолько, насколько мог, но Рейна не была драконом, не таким как другие. Она не была одной из них. Они похитили ее. В любом случае, Лизабет, возможно, захочет ее выслушать.

Но Лисабет была верна Академии Ульфара, как бы много вопросов она ни задавала. Если она узнает о связи с Рейной, то может выдать его.

Или, что еще хуже, она может попытаться использовать его связь с Рейной для продолжения одного из своих аргументов. Он знал, что Лисабет страстно желала убедить других волков думать иначе о драконах, подвергнуть сомнению решимость Ферстульф держать их подальше от Холбарда любой ценой.

Он не мог поверить, что она не считает победу в споре более важной, чем защита его сестры.

— Я просто подумала, что ты знаешь того парня, который забрал мой плащ в тот день, когда ты убежал, — сказала она, немного извиняясь за то, что заговорила об этом. — Я подумала, может быть, ты знаешь других детей, которые выросли там же, где и ты.

Андерс покачал головой.

— Надеюсь, они ее поймают, — сказал он. — Она опасна.

Лисабет медленно кивнула и больше ни о чем не спрашивала.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Андерс как обычно оставил Лисабет в библиотеке, чтобы она закончила свою домашнюю работу и исследования. Ее постоянное присутствие здесь затрудняло поиски скрабоков, но теперь, когда у него, наконец, появился план, он чувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние дни.

Когда вернулся в комнату, то застал Викторию одну.

Девушка сидела, скрестив ноги, на краю кровати, уставившись на что-то перед собой, ее гладкие черные волосы падали на лицо. Она вскинула голову, когда он открыл дверь, Андерс сделал вид, что не заметил, как Виктория поспешно провела рукой по глазам, вытирая то, что, как он был уверен, было слезами.

— Я думала, ты все еще занимаешься с Лисабет, — начала она резким тоном, который предполагал, что Андерс должен учиться.

— Мы закончили домашнюю работу, — ответил он, откладывая учебники и глядя на ее кровать. Перед ней лежал веер в изящной деревянной раме, обтянутой золотисто-голубым шелком. Он был замысловатый, красивый. — Это… вау. Я никогда не видел ничего подобного. — Что, конечно, имело смысл… Виктория выросла богатой, естественно, у нее были хорошие вещи.

— Ну, такого ты, наверное, больше не увидишь, — сказала она, шмыгая носом и не сводя с него глаз.

Он уже собирался сдаться, когда она снова заговорила:

— Он принадлежал моей бабушке. Она принесла его с собой, когда приехала из Охиро, когда была молода. Она приехала сюда, потому что влюбилась в моего дедушку. Она была врачом, он — моряком-Валленийцем. — Ее пальцы пробежались по нежному шелку. — Мне всегда нравилось, что она взяла его с собой. Он непрактичен, так что, должно быть, он был важен для нее. Во всяком случае, мои родители написали, что, по их мнению, я должна вернуть его семье, чтобы он достался моей сестре. — Она сделала паузу, выпятив челюсть, чтобы ее голос звучал ровно. — Потому что, очевидно, мое превращение означает, что я покинула семью.

Андерс медленно выдохнул и подошел, чтобы опуститься на край ее кровати, держась другого конца… потому что даже когда ты пытаешься утешить ее, Виктория все равно оставалась Викторией.

— Они ошибаются, — сказал он. — Ты обрела новую семью, когда стала волком… так здесь всегда говорят, что мы стая. Но наличие новой семьи не означает, что ты отказываешься от старой. Просто потому, что ты добавляешь что-то к тому, кто ты есть, не означает, что ты должна отказаться от того, кем ты была раньше.