Ледник Плакальщиц

Весь ужас отступает. Мне даже немного стыдно, щеки горят. Правила интерната – это правила интерната, но здесь Сфера Науки. Конечно, они интересуются такими фигурками, ведь религиозные чистки перебили всех, кто верил в Инд как в богиню. Борьба с религиозным мракобесием и все прочее. Отец с матерью рассказывали спокойно, не осуждали, но и не считали подвигом, а потом отец добавлял, что теперь стало трудно найти артефакты материальной культуры. Фигурка —просто такой «артефакт».

Вот и все.

– Все хорошо, – говорю я Аленке, еще шмыгая носом и поднимаясь на ноги. Вздыхаю. Утро началось глупо и странно, надеюсь, день будет получше.

Янош.

Интересно, кто это такой?

Глава 7

Мы спускаемся на завтрак, и я почти сразу же теряюсь. Столовая при свете утренних ламп цветная: синий, желтый, белый оттенки. Пахнет едой. Людей очень много, все взрослые, гораздо старше меня и Аленки, самым младшим около двадцати, старшим – наверное, за шестьдесят. Аленка поднимает на меня взгляд: она не очень знает, что делать, и я пожимаю плечами в ответ – наверное, как обычно. Вон там берут подносы, подходят за раздачей. Все в порядке.

Мы так и делаем, берем по подносу. Подходим, очередь небольшая, но впереди старичок, который очень долго выбирает. Мы с Аленкой снова переглядываемся: можно выбирать? В интернате ты выхватывал кусок и убегал подальше, торопясь его съесть, если не успеешь за десять минут – выгонят, ну и другие забрать могут. Старичка никто в открытую не подгоняет, хотя женщина в форме-хаки с завязанными косынкой волосами хмурится.

Потом наша очередь. И я понимаю старичка: куча блюд, некоторых я даже не знаю. Вон то, желтое, яичница. С красным – должно быть, овощи. Куски рыбы узнаю без труда. Колбасы тоже, хотя они выглядят иначе, чем домашняя из оленины. Упаковки с чем-то запечатанным вообще ни на что не похожи, хотя на них нарисованы ягоды – черника, клубника, ежевика.

Мы набираем побольше всего. Я хватаю целых два запечатанных стакана с рисунками вишни и ежевики. Аленка пытается сцапать четыре, но у нее не хватает места на подносе.

– Кофейный аппарат там, – успевает сказать девушка в косынке, которая следит за нами со странным выражением лица – то ли жалость, то ли брезгливость.

Бьет гонг.

Я роняю поднос.

Вернее – почти роняю. Кто-то его подхватывает, и я не вижу – кто, потому что вытягиваюсь по струнке. Не дышу. Не думаю. В интернате я могла почти спать на речах Великого Вождя, а сейчас она меня поймала, застигла врасплох, зато даже самые придирчивые смотрительницы не упрекнули бы в том, что нарушаю правила.

Я даже слушаю.

Речь звучит иначе. Великий Вождь подчеркивает заслуги Сферы Науки, достижения разума и знаний. Новейшие открытия станут рупором цивилизации и приведут в будущее и так далее. Я слышала что-то похожее, но здесь люди кивают, улыбаются, тот старичок поднял палец и трясет им в такт каждому слову.

Когда речь заканчивается, осмеливаюсь посмотреть: кто же подхватил мой поднос.

Это парень лет двадцати. Он довольно высокий, но тоже полукровка —разрез глаз, как у людей старой расы, а волосы светлые, почти белые. У него вздернутый курносый нос и узкий подбородок. Парень широко улыбается, демонстрируя белые зубы, да и поднос держит демонстративно – погляди, мол, я тебе тут поймал. Одет в брюки и куртку синего цвета, но куртка небрежно расстегнута, под ней рубашка.

Я понимаю, что пялюсь в темно-зеленые глаза, а потом еще и на зубы. Моргаю. Потом замечаю бейдж.

– Янош Тан, – прочитываю вслух.

«Тот самый».

Это имя называла Люси Комарова.

– Приятно познакомиться, – голос у него бархатистый и приятный. Я чувствую подкатывающее к щекам тепло. Это немного бесит. Он, кстати, все еще держит поднос с моей едой.

– Марта Сюин, – чуть с вызовом говорю я.

Он улыбается еще шире.

– Много о вас слышал. Ладно, не стану врать, в основном о ваших родителях. Классический труд, уже практически канонизированный, – Янош хмыкает. – А ведь мы с вами поедем исследовать настоящие слезы Инд. Потрясающий феномен.

Он держит мой поднос.

Я хочу есть. Аленка смотрит выжидающе.

Я тяну поднос на себя, а что ответить – понятия не имею, и Янош послушно выпускает его.

– Эй, с вами сесть можно? – говорит он вслед. Я пожимаю плечами. Столы большие, не выгоню же прочь.

Он и впрямь подсаживается, как раз, когда Аленка сдергивает этикетку с того стакана. Внутри кисломолочный напиток, ну или что-то вроде напитка – похоже на простоквашу из оленьего молока, только запах не такой резкий, вернее —пахнет ягодами. Открываю свой, и конечно, сажаю пятно на рукав. Разумеется, в этот момент Янош возвращается с собственным завтраком и невинным:

– Так можно к вам, да?

Рукав приходится прятать, а есть медленнее, чем мы привыкли. Я хочу есть. Хорошая еда, много. Всю не проглотишь за один раз. Надо придумать, как запасти на потом. Остальные стаканы можно не открывать, получится пронести их, я не видела смотрительниц на входе – здесь вообще никакой охраны.

Не думать про Яноша, хотя…

– У меня есть фигурка Плакальщицы Инд, – говорю ему.