Ледниковый щит и люди на нем

Сегодня t поднялась до -27°. Кажется совсем тепло. М. жаловался даже, что ночью в доме было слишком жарко. Забавно, как меняется ощущение холода. Когда по дороге сюда мы впервые испытали мороз в 27°, он показался нам ужасным. Теперь такую температуру мы считаем сравнительно теплой, но все же утром было приятно не видеть на подушке инея от своего дыхания. Партию в шахматы выиграл я.

17 сентября. Закончил "Грозовой перевал"23; чудесная книга. У М. болит голова - отсутствие физических упражнений? Вечером помылись.

18 сентября. День солнечный. Утром и днем оба копали... Со дня на день ждем Раймила и Лемона с радиостанцией.

19 сентября. Решили построить снежный дом на случай, если нашим преемникам придется переселиться, так как в палатке им покажется слишком холодно. Строим его бок о бок с палаткой, и туннель будет общий. Мы будем и дальше засыпать палатку снегом, чтобы попытаться ее отеплить.

28 сентября. Утром продолжали строить снежный дом. Днем читали, а затем обсуждали планы ухода со станции, если в течение ближайших двух недель никто не появится. Мы можем пробыть здесь еще около трех недель, и тогда у нас останется продуктов на десять дней, чтобы на скромном рационе добраться до Базового лагеря; но я уверен, что в этом не окажется надобности".

Мартин Линдсей подробней останавливается на разговоре об уходе:

"Вначале экспедиции не хватило времени для заброски на станцию всего продовольствия, необходимого на год; хотя это и было желательным, но ни в коем случае не казалось особо существенным. Предполагалось, что каждая сменная партия, отправлявшаяся на нартах, захватит с собой нужное количество продовольствия. Какой бы то ни было риск устранялся, так как само собой подразумевалось, что в том случае, если когда-либо смена пропустит все сроки и не явится, гарнизон станции спустит флаг и отступит с честью.

Итак, подобно последующим жителям станции, Квинтин и я провели много часов, перебирая различные варианты возможной катастрофы с партией, находившейся на пути к нам, и обсуждая, как мы должны будем поступить, когда от последнего ящика с продовольствием останутся только сметки и крошки... Ни один из нас не собирался стать мучеником метеорологии, а потому мы решили покинуть станцию, как только продовольствия окажется у нас немного меньше минимально необходимого для обратного пути. Мы нисколько не сомневались, что нас сменят в назначенный срок; но всегда забавно предусматривать крайние меры, которые, как вы прекрасно знаете, никогда не придется приводить в исполнение".

К числу остальных развлечений относились ежевечерняя игра в шахматы, чтение вслух Оксфордской антологии английской поэзии и чтение про себя книг из маленькой библиотеки, пополнявшейся с прибытием каждой смены.

У Рили и Диндсея имелся постоянный набор шуток. Когда снег соскальзывал с брезентового купола палатки, говорилось:

"Опять на крыше этот кот". За завтраком: "Почтальон запаздывает", или "Что-нибудь интересное в газете, дорогой?" По вечерам они проводили много часов в своеобразной игре, пытаясь заставить гореть патентованную лампу, по-видимому, возражавшую против пониженного атмосферного давления на высоте 2700 метров или против спертого воздуха палатки. Рили пытался также произвести ряд кулинарных опытов. Но, имея в качестве составных частей только горох, чернослив и санные рационы, он с грустью должен был признать, что возиться не имело никакого смысла. Впрочем, у них было гораздо меньше свободного времени, чем можно предположить. Каждые три часа от семи утра до десяти вечера один из них одевался (если только он не работал в это время снаружи), выползал через туннель, обходил приборы, а затем вползал обратно в палатку и стряхивал снег с одежды.

Линдсей писал, что хуже всего было снимать показания приборов в 7 часов утра.

"Напротив, в 7 часов вечера в это время года бывает чудесно. При заходе солнца небо на западе медленно окрашивалось в самые невероятные разнообразные цвета, образуя великолепные контрасты розового, бледно-голубого и оранжевого, пурпурного и золотого. Это не походило на короткий закат в тропиках, где краски сразу тускнеют и переход к ночи кажется мгновенным. Здесь с наступлением сумерек солнце медлит, как бы не решаясь закатиться и лишить эту пустынную страну одного из немногих утешений; и долго еще вдали на горизонте виднеется ярко-розовая полоса, отражающаяся в облаках на небе. Тишину нарушает только хлопанье флага под порывами ветра, и иногда вздох снега, переносящегося с места на место по ледяной поверхности. Десять часов вечера также имеют свое очарование в красоте северного сияния - переливах мерцающих копий, сомкнутым строем вертикально стоящих в небе".

Кроме наблюдений, приходилось заниматься домашней работой - готовкой пищи, починками и мелкой стиркой, отбрасыванием сугробов и постройкой второго снежного дома, который должен был служить запасным жилищем и по своему проекту представлял собой нечто необычное.