Ледобой

Больно скоро все случается. Уже и соловейское войско разгромлено. Не сегодня-завтра сюда беда придет. Хорошо бы успел Дубиня снарядить ладью. И если удастся уйти в означенный срок, это будет настоящая удача. Только не стал бы купец откладывать. Того и гляди, вздумает подождать осенних медов, последних перед холодами, да с медами и отправится в Торжище Великое. Дурак не станет купцом, а кто из купцов по своей воле упустит выгоду? Нет, кажется, не успеть. Ладья грузится медленно, до сих пор зерно на пристань свозят, каждая пара рук на счету. А каждая ли? Безрод оглядел собственные крепкие ладони и усмехнулся. Есть еще пара рук, пока не пристроенных к делу под мешки и бочата. Можно, можно ускорить отъезд…

Сивый шел на пристань, и выходило так, что пройти мимо красных ворот все равно придется. Еще недавно площадь перед главными городскими воротами походила на муравейник – горожане с испугом глазели, как через Стрелецкую башню в город втягивалась пощипанная соловейская рать. Кто сам шел, кого на телеге везли. Долго шли или нет, слава всем богам, вскоре перед воротами опустело. Не целый же день бездельника праздновать! Уже и солнце в полдень вошло, и если бы не острый, звериный слух Безрода…

Будто стонет кто-то. И даже не стонет, а с присвистом громко дышит. Сивый мгновенно подобрался, поднял глаза с земли. Площадь как площадь. Редкий люд спешит по своим делам. Низина около площади прячется в липах и бузине. И как бы не из липовой посадки доносится стон. За деревьями да кустами ничего не разглядеть. Безрод рванул вперед, благо слепой увидит, куда идти. Трава примята, кровищи расплескалось – море, кусты продавлены. Сивый влетел в самое сердце посадки. Лежит. Молод еще, доспех изорван, да так яро, что крепкая воловья кожа толщиной с ладонь топорщится ошметками. Шлема и вовсе нет, голова тряпьем перевязана. Должно быть, шел боец последним, обессилел, повело назад и оступился. Один миг – и нет человека. Скрылся за бузиной, исчез. А в таком гомоне, грохоте телег, да лязге доспеха разве кто услышит, что человек стонет? Безрод пристроил меч в заросли, скатку бросил туда же.

– Бестолочь! Если так железом порвали, только на телеге и ехать! Нет же! Мы молодые да сильные, от нас не убудет!

Парень оказался здоров, что бычок, и так же тяжел. Безрод просунул руки под тело, задрал бороду в небеса, что-то истово прошептал и одним рывком вздернул соловея на руки. Ничего, что тяжел, руки не отсохнут! А если жив останется, с самого ремней настругать бы за безрассудное ухарство! С кем же, интересно, схватился молодец? Так порвать бычачий доспех – силища нужна дикая! Безрод сделал первый шаг. Тяжко! Ничего, подтолкнут боги в спину. Парень, видать, не последний в сече был, такому грех не помочь.

– Потерпи, дружище, – шептал Сивый. – Нам бы только до княжьего терема дойти!

Открылись наспех залатанные собственные раны. Безрод, обливаясь потом и кровью, кусая губы, выступил из-за лип. Редкие прохожие спешат по делам, по сторонам не глядят. И, как назло, ни одного стражника!

Вот ведь чутье у старого – поблизости оказался давешний пьянчужка с козлиной бородой. Безрод с натугой улыбнулся старому знакомцу и пошел быстро, как мог, благо искать дорогу не пришлось – прошедшее воинство оставила весьма заметный след. Справа и слева, откуда ни возьмись, как по волшебству выросли зеваки.

– Молчать! – рявкнул Безрод.

Тишина как воздух нужна. Перестанет здоровяк сопеть, только одно и останется – положить наземь и самому сделать все, что нужно. Толпа послушно умолкла. И уже не поймешь, чья кровь на земле остается – то ли спасенного, то ли спасителя.

Вот и терем. Сивый от души заехал сапогом в дубовые ворота с коваными полосами – аж гул пошел по всей округе. Стража переполошилась, загремела засовами. Слава богам, попался кто-то глазастый, в окошко углядел, что к чему, – мигом разнесли дубовые ставни на две половины, и Безрод, едва не падая, ступил на двор. Зеваки внутрь не пошли, остались у ворот.

– Быстрее! Куда нести, бестолочи!

– Сюда неси! – На пороге амбара появился средних лет дружинный, дверь держал широко распахнутой, глаза метали искры. – Живее!

Безрод не заставил себя упрашивать – мигом взлетел по ступеням и осторожно внес раненого в проем. Таки умудрился протиснуться с ношей на руках.

– Туда, – воитель, должно быть, воевода, показал в дальний угол.