Ледоход и подснежники

– Я вам помогу, – и она уверенно направилась к лифту.

Делать было нечего. Виктор сложил все баночки, скляночки, коробочки, горшочки и горшки с рассадой в приготовленные ящики, которые перенёс сначала в лифт, потом к себе в машину.

В довершении ко всему Наталья Фёдоровна прикатила чемодан на колёсиках, а потом взяла клетку с попугаем и села спереди, поставив клетку на колени.

Слава Богу, это был не огромный какаду с большим клювом, а маленький, голубого цвета волнистый попугайчик, который, сидя на жёрдочке, трусливо прижался к круглому зеркальцу и молчал всю дорогу, наверное, из чувства неловкости и солидарности с Виктором.

Заднее сиденье и багажник были полностью забиты радостно зеленеющей рассадой. Поехали. В машине запахло свежей травой, зеленью, огородом, землёй…

– Летом и солнцем, – Наталья Фёдоровна улыбалась, – пахнет летом и солнцем! Вы чувствуете, Виктор?!

Виктор молчал всю дорогу.

«Я бы на месте бабули окна не менял», – подумал Виктор, осмотрев дачу.

Он привычно, быстро и ловко делал необходимые измерения, Наталья Фёдоровна сопровождала его, активно расспрашивала, наконец, сели за стол оформлять договор.

– Вот такая получается сумма, конечная, под ключ, – Виктор отдал договор Наталье Фёдоровне.

Она пролистала его быстро, про сумму даже не переспросила, что несколько удивило Виктора, потом, взглянув на него, произнесла:

– Понимаете… для меня дорого. Я отказываюсь.

– То есть как? – Виктор растерялся, он никак не ожидал такого поворота событий.

– Отказываюсь. Имею право.

Обратно Виктор ехал злой и голодный, в машине по-прежнему пахло землёй и рассадой, и он думал, что запах «лета и солнца» ему просто мерещится.

Когда машина стояла на светофоре, он наклонился и увидел валяющийся на полу горшок с растением, кажется, это был перец. На ближайшей остановке автобуса он остановил машину, вышел и поставил рассаду на скамью – кому-нибудь пригодится!

Наступила осень.

В фирме по установке пластиковых окон был обычный рабочий день. Приёмщица заказов отошла на несколько минут, в это время зазвонил телефон, и рядом случайно оказался Виктор, он взял трубку.

– Алло! – раздался в телефоне хрипловатый женский голос. – Это окна?

– Окна, – ответил Виктор. – Вас какие окна интересуют?

– Меня? – женщина закашляла.

– Я с вами разговариваю, больше никого… – он вдруг замолчал:

«Не может быть! Неужели? Хотя… хотя осень, пора переезжать».

– Извините, вас звать Наталья Фёдоровна?

– Да.

– А меня Виктор.

На том конце после долгой паузы положили трубку.

Паутина

Времена не выбирают,

В них живут и умирают.
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; обниму
Век мой, рок мой на прощанье.
Время – это испытанье.
Не завидуй никому.

Александр Кушнер

Когда-то в этом здании была городская Библиотека, самая большая в районе.

Оно было построено в стиле сталинского ампира и имело с парадной стороны портик, опирающийся на колонны, украшенные лепниной. Такая же лепнина была под высокими потолками внутри здания, где располагалась массивная деревянная мебель, в том числе высокие резные книжные шкафы.

Все помещения Библиотеки освещались тяжёлыми бронзовыми люстрами и светильниками на стенах, по центральной лестнице на второй этаж, где был просторный читальный зал, тянулась ковровая дорожка.

Здесь царила тишина, торжественность и особый запах – запах книг, хранивших знания и мудрость.

Само по себе здание Библиотеки было не столь уж большим, но из-за его величественной красоты и внутреннего простора, оно казалось грандиозным, особенно на фоне окружавших его панельных четырёхэтажек и неказистых деревянных домов с заборами в виде покосившегося штакетника.

Даже администрация города располагалась в невзрачном, сером здании, и получилось, что главной достопримечательностью небольшого районного города стала Библиотека.

Лена Соловьёва жила недалеко от Библиотеки и помнила её столько, сколько помнила себя.

Её привёл сюда дедушка, Матвей Степанович, когда ей было пять лет, и с тех пор она стала её постоянным читателем.

Лену приводил только дедушка, и вначале интеллигентные библиотекарши никак не могли понять, где же мама девочки.

Но видеть маму Леночки никто и не мог, потому что она оставила свою кроху на руках Матвея Степановича, когда ей было всего полгода, оставила и укатила, не ведая забот и печали, в далёкие края с очередным кавалером.

Навещала дочку непутёвая мама в лучшем случае два раза в год.

Привозила ворох разной одежды, которая была то мала, то велика, Матвей Степанович страдал и терпел, и молил Бога только об одном – чтобы Леночка оставалась с ним, потому что любил её больше жизни, она и была для него самой жизнью.

Внучка росла как тоненький, зелёный стебелёк ещё нераспустившейся красавицы фиалки, диковинного по теперешним временам цветка, растущего вдали от дорог, в тени и прохладе лесных деревьев.