Ледоход и подснежники

Нина шла по тропинке, заваленной листьями, а где-то рядом, как в молодости, была танцплощадка.

Танцплощадка была заполнена так, что яблоку негде упасть, гремела музыка, всюду улыбки, шутки и озорной девичий смех. Нина с подругой впервые пришла на танцы, подружку закружил и не отпускал одноклассник, а она стояла в стороне. Неожиданно увидела высокого, симпатичного парня с длинными до плеч волосами и в клетчатой кепочке.

Она засмотрелась на эту кепочку, в голове мелькнуло:

«Вот бы пригласил!»

А он и пригласил, и будто специально для них зазвучала красивая, медленная музыка.

– Егор.

– Нина.

На следующий день он ждал её под большими часами у входа в городской сад.

«Говорят, скоро ремонт будут делать», – подумала Нина, поднимаясь по развалившимся ступенькам.

Она прошла по стёртому полу и остановилась в центре танцплощадки, невольно прислушиваясь к тому далёкому, что хотела услышать, но вокруг была тишина, лишь ветер в обнимку с листьями кружился в вечном осеннем блюзе.

Нина села на скамейку около танцплощадки, тотчас рядом засуетились воробьи, она достала из сумочки печенье, покрошила, воробьишки зачирикали, расхватывая крошки.

Подула холодным ветром осень, Нина встала, подняла воротник пальто и направилась к тому дому.

В тот вечер Егор сказал:

– Пойдём, я тебе квартиру покажу, новую.

– Как новую?

– Родители получили, мы в очереди долго стояли, уже обставили даже. Пойдём!

В квартире был полумрак, синие вечерние тени тянулись по полу, они прошли в комнату, сели на диван.

Егор обнял её, прижал к себе, их губы встретились, его руки обхватили всю её…

Сколько раз представляла себе Нина, как это произойдёт, и вот случилось, впервые для неё.

Их свидания теперь были наполнены нежностью, где бы они ни встречались – садились ли в кино на последний ряд и целовались так, что у неё распухали губы, или ехали в троллейбусе по вечернему городу никуда, так просто, просто чтобы быть вместе, чтобы говорить о чём-то, ни о чём и тихо смеяться, и молчать, взявшись за руки.

Где-то через полгода, когда они сдали экзамены и радовались зимним студенческим каникулам, Егор пригласил Нину домой познакомиться с родителями. За столом сидели Егор, его родители и она.

Нина стеснялась и волновалась ужасно, разговора не было. Почему-то его родители ни о чём её не спрашивали, ни о чём – где вы (или ты, всё равно) учитесь, на каком курсе, нравится? а почему? есть ли братья, сёстры, кто ваши родители… да что угодно, хоть про погоду или программу телепередач – ничего, гробовое молчание, будто родители Егора сидели с ней за столом по принуждению.

Чтобы потом сказать сыну «нет».

Она всё поняла.

Егор стал избегать встреч с ней, оправдывался неуверенно, опустив голову, не смотря ей в глаза – стыдно всё-таки, а потом исчез. Окончил институт через полгода и сразу уехал по распределению на край света.

Нина похудела, осунулась, побледнела, ходила подавленная и печальная, и ей всё слышался тот вопрос Егора, навсегда ставший для неё символом предательства:

– Ты поедешь со мной по распределению?

И свой простодушный, доверчивый ответ:

– С тобой хоть на край света.

Нина стояла, глядя на знакомые окна, во дворе дома, где семья Егора когда-то давно получила квартиру, и куда он привел её однажды вечером, а потом… потом была точка, большая и грязная, похожая на чёрную кляксу.

Она вытерла платком покрасневшие глаза:

«Что же ты, Егор? Ну как ты мог? Папа с мамой пальчиком тебе погрозили, как мальчику в детском саду, «ай-яй-яй, игрушку не дадим и в угол поставим, если не оставишь её». А за что? За что они так со мной? Подумаешь, твои родители профессора, а у меня мама воспитательница в детском саду, а папа шофёр скорой, ну и что? Что же вы сделали со мной… С нами…»

Они встретились через шесть лет после того памятного знакомства Нины с родителями Егора, знакомства, ставшего для их отношений катастрофой.

К тому времени Нина жила одна в маленькой комнате коммунальной квартиры.

К приезду Егора она испекла пирог, купила бутылку сухого вина, недорогого, да и не разбиралась она в винах совсем. Егор был у неё весь день и всю ночь, к пирогу они чуть притронулись, а вино даже не открыли.

Утром пошли в церковь, расположенную неподалеку.

Служба закончилась, Нина купила свечи, поставила их Богородице и Спасителю.

В церкви было тихо и торжественно, с иконостаса смотрели строгие лики святых, а на аналое лежал Крест и раскрытое Евангелие, Нина подошла и посмотрела, на какой странице оно открыто.

Потом, спустя века и годы, она всё читала эту открытую в прошлом страницу, всё искала в ней какой-то знак и особый смысл, предназначенный только ей и Егору.

До места встречи нужно было ехать на автобусе, Нина вышла за три остановки и пошла по оживленной улице. Город проснулся, сияли витрины, светилась огнями реклама, толпились в пробках машины, и спешили прохожие.