Ледокол

В итоге эта директива вышла за подписями народного комиссара обороны маршала Тимошенко, члена Главного Военного Совета РККА и секретаря ЦК ВКП(б) Маленкова и начальника Генерального штаба генерала Жукова (История Второй мировой войны. 1939–1945. Т. 4. С. 38). Сталин одобрил директиву, но сам ее не подписал. Подписать директиву Сталин заставил своих соратников, явно уклоняясь от личной ответственности. Зачем же он принимал ее в мае? А ведь это документ величайшей важности – это приказ вооруженным силам на разгром вторгшегося противника.

На следующий день был объявлен состав Ставки Главного Командования. Сталин отказался ее возглавить и вошел в этот высший орган военного руководства только на правах одного из членов. Главнокомандующим был назначен народный комиссар обороны маршал Тимошенко[29].

При существующем порядке так или иначе без Сталина нарком С. К. Тимошенко самостоятельно не мог принимать принципиальных решений. Получалось два главнокомандующих: нарком С. К. Тимошенко – юридический, в соответствии с постановлением, и И. В. Сталин – фактический (там же. С. 251).

Итак, в оборонительной войне Сталин применяет свой испытанный стиль руководства: принципиальные решения принимает он, а официальную ответственность несут Молотов, Маленков, Тимошенко, Жуков и другие.

Только через месяц, 19 июля 1941 года, члены Политбюро убедили Сталина занять официальный пост народного комиссара обороны, а 8 августа – пост Верховного главнокомандующего. Если страна готовилась к обороне, стоило ли Сталину принимать на себя новые обязанности, если в первые же часы такой войны от исполнения этих обязанностей он всячески уклонялся?

Сегодня, зная о том, как Сталин руководил страной в первый месяц оборонительной войны, резонно было бы предположить, что, готовясь к такой войне, накануне ее он попытается не принимать на себя никаких титулов и никакой ответственности, выдвинув на высшие государственные посты второстепенных чиновников, полностью им контролируемых.

Итак, второе объяснение нас тоже не может удовлетворить. Поэтому мы вынуждены придерживаться третьей версии, которую пока еще никто не смог опровергнуть: Сталин, сокрушив Европу руками Гитлера, готовил внезапный удар в спину Германии. Этот «освободительный поход» Сталин намеревался возглавить лично в качестве главы советского правительства.

3

Коммунистическая партия готовила советский народ и Красную Армию к тому, что приказ начать «освободительную» войну в Европе Сталин даст лично. Советский народ знал, что решение начать войну будет принято в Кремле, и война начнется не нападением каких-то врагов, а по сталинскому приказу:

И когда маршал революции товарищ Сталин даст сигнал, сотни тысяч пилотов, штурманов, парашютистов обрушатся на голову врага всей силой своего оружия, оружия социалистической справедливости. Советские воздушные армии понесут счастье человечеству! (Правда. 18 августа 1940 г.)

Это говорилось в тот момент, когда Красная Армия уже уперлась в границы Германии. В августе 1940 года нести счастье человечеству Красная Армия могла только через германскую территорию, а обрушить «силу оружия социалистической справедливости» советские войска могли в основном на головы немецких солдат.

Занимая пост Генерального секретаря ЦК ВКП(б), Сталин мог отдать любой приказ, и этот приказ незамедлительно и точно выполнялся. Но любой приказ Сталина был неофициальным – в этом-то и заключалась сталинская неуязвимость и вытекающая из нее непогрешимость. В мае 1941 года Сталина перестало удовлетворять такое положение. Сталин собирался отдать главный в своей жизни приказ, и отдать этот приказ так, чтобы он официально был его, Сталина, и только его приказом.

По свидетельству Маршала Советского Союза Рокоссовского, командиры советских частей и соединений в своих сейфах имели так называемые «красные пакеты» (Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1968. С. 11). Вскрывать «красный пакет» можно было только по приказу главы правительства или наркома обороны СССР. Сталин занял пост главы правительства для того, чтобы лично подписать Главный Приказ.

Гитлер, читая донесения своего проницательного посла в Москве Шуленбурга, сам, наверное, тоже понимал, что «в области внешней политики цели огромной важности» Сталин «надеется достичь личными усилиями». Гитлер понял, насколько это опасно, и лишил Сталина такой возможности.