«Ледокол» для Наполеона

В своей книге О. Соколов создаёт образ России — варвара и агрессора, противостоящего «культурной» «передовой» наполеоновской Европе. Вот как он описывает взятие Варшавы при подавлении русской армией восстания Т. Костюшко: «5 ноября 1794 г. войска Суворова взяли штурмом предместье Варшавы — Прагу. В польскую историографию оно вошло под названием „резня в Праге“. Действительно, штурм, который предпринял Суворов, закончился трагическим результатом. Русские солдаты, овладев укреплённым предместьем, устроили ужасающую бойню не только оборонявшим укрепления солдатам и ополченцам, но и мирному населению»[6].

Странно, что, говоря о штурме варшавской Праги, О. Соколов не задумался, а с чего это русские чудо-богатыри во главе с глубоко верующим Суворовым так «озверели»? Если бы О. Соколов почитал воспоминания не только поляков, но и русских участников событий, то выяснил бы, что ненавидеть мятежников у наших солдат были все основания. Вот с чего началось так называемое «национально-освободительное» восстание: «Ужасный шум распространился по городу: набатный звон гудел во всех костёлах, выстрелы, свист пуль, неистовый крик убивающих: „До брони! бей москаля! кто в Бога верует, бей москаля!“, вопли умиравших, лай и вой собак. Убивали не одних русских. Довольно было сказать в толпе на кого угодно и закричать, что он московского духа, — толпа расправлялась с ним, как и с русским. Опьянённый кровью поляк не знал теперь пределов своему неистовству; довольно будет сказать, что 3-й батальон Киевского полка (человек 500) находился в это время в церкви для приобщения Святых Тайн и, конечно, был безоружен. Повстанцы ворвались в храм и перерезали большую часть говевших»[7].

Так что русские вполне имели основания для беспощадности. Однако она имела место только во время боя. Сразу после его завершения Суворов отпустил по домам 6 тыс. польских ополченцев. Магистрат от имени жителей Варшавы подарил Суворову золотую табакерку, украшенную бриллиантами, на которой была надпись: «Варшава — своему избавителю»[8]. Можно ли предположить, что О. Соколов не знает этих фактов? Конечно, знает! Но на русскую армию и её полководцев он смотрит глазами врага. В этом взгляде причудливым образом сочетаются советские представления о русском офицерстве и беспардонное враньё битых французов. «Русские офицеры, — цитирует он воспоминания адъютанта французского посла, — могут бить солдата, сколько им угодно, лишь бы тот не умер. Только в случае если солдат умрёт, офицер пойдёт под трибунал»[9]. Оружие у русской армии, оказывается, было плохое, так же, как и военная подготовка. Жалования армейским офицерам платили мало, и они «влачили жалкое существование». Гвардейские офицеры, «выходцы из богатейших аристократических семей», были известны «безумными кутежами» и «ввели в массовое сознание расхожий штамп „русских офицеров — кутил и повес“»[10].