Ледокол (СИ)

Иришка с Наташкой о чём-то болтают в сторонке. Кир с мужчинами куда-то исчезли. Наверное, пошли мангал разжигать. Шашлык им захотелось. Алла Юрьевна выходит из кухни, несёт на подносе, кружки с чаем и кофе.

— Ну что вы, я бы сама, — спохватилась я.

— Не переживай Юлечка, — ставит она поднос на столик, — отдыхай, ты и так за целый день устала, — и так добро улыбается мне.

Да, похоже, наш секрет, уже не секрет.

Потом был шашлык, и опять много тостов, пару раз даже горько звучало. Захмелели все, кроме нас с Андрейкой. Даже мой папа, который не собирался пить, потому что он за рулём, но Кир уговорил его, пообещав вызвать водителя, чтобы отвезти их с мамой домой. И даже сам Кир, был вполне себе пьян. Расслабился, и стал чаще улыбаться, и вместо хмурых взглядов и едких замечаний, смеялся с друзьями на их подколы по поводу меня. А эти нахалы, только и знали вгонять меня в краску, всё допытывались, что я такого сделала, чтобы циничный Ямал поплыл. Я отмахивалась от них, прекрасно зная, по Киру, какая у них в головах пошлятина. Кир обещал им все, потом рассказать, чем вызвал, моё негодование и новый взрыв смеха за столом. И хоть я и не пила, но словно была пьяна. От счастья, от радости. Кайфовала, наслаждаясь этим моментом единения, когда все твои близкие рядом с тобой. И это по сути благодаря ему. Грубому, циничному Ямалу, который сидит сейчас по правую руку от меня, и, улыбаясь, разговаривает с Пашей. Тот, который насильно пришёл в мою жизнь, просто таки втиснулся в неё, не слушая никаких возражений. А я рядом растекаюсь лужицей, и всё больше залипаю, на него.

Разве можно так любить?

Так растворяться в ком-то?

Но сейчас даже мой внутренний голос молчит парализованный эндорфинами, эманациями счастья. Придавленный распирающим чувством радости, и любви. И я таю.

— Заканчивай, Юль, я же не железный, — ворчит Кир, и аккуратно пальчик за пальчиком, отлепляет мою руку от своего бедра.

Ого, как меня накрыло, ещё чуть — чуть, и добралась бы до самого ценного.

— Слушай, сюда, — притянула я его за рубашку, пытаясь скопировать его же манеру.

Кир послушно склонился, его взгляд снова потёк ртутью, обволакивая меня. Я тряхнула головой, прогоняя наваждение.

— Кир, если ты меня бросишь, я тебя убью, — шепчу ему прямо в ухо, пользуясь моментом, что на нас никто не смотрит. — Если будешь трахать других баб, тоже не жди пощады. Как ты мне сказал, назад хода нет!

— Красивая, ты чего разошлась-то? — усмехается он, и притягивает за шею к себе, лбом в лоб упирается. — Нет меня без тебя, успокойся!

Отстраняется и внимательным взглядом ведёт, словно и не пил, и трезв совершенно. И я верю ему. Не могу не верить. Потому что ради чего тогда всё это. Ведь я же готова была и на меньшую роль, только делить его с кем-то всё равно бы не согласилась. Никогда!

16

Вечер подходит к концу. Первыми уезжают мои родители.

Кир, как и обещал, вызвал водителя. Мы долго прощались, обнимались. Папа то и дело пожимал руку Киру, потом договаривался о встречи с Дмитрием Алексеевичем, зазывал их с Алой Дмитриевной в гости, потом снова прощался, и вот так раза с десятого, довольные и счастливые мои родители, уезжают.

Потом засобирались мои подруги. Паша тут же вызвался провожать Иришку, а Миша, Наташку. Я обеспокоенно взглянула на Кира. Он раздражённо вздохнул, и оттянул друга в сторону.

— Наташка, с ума сошла! — зашипела я ей в ухо. — Не забыла что у тебя дома Валерка, и Дашка?

— Ой, а что такого? — наивно захлопала она глазками, краснея.

— Наташ, поверь мне, не стоит с ним флиртовать, они не знают слова нет, если у него совсем башню сорвёт. Тем более он пьяный! — напутствовала я, поглядывая на Кира и Мишу.

Кир как всегда в своей манере, с непроницаемым лицом, спокойно разъяснял Мише, все будущие перспективы, Миша только глазами зло сверкал.

— Да я же ничего, такого, — испугалась Наташка, и проложила руки к горящим щекам.

— Ты, может и нет, а Михаил, на тебя уже планы на вечер строит, так что давай-ка с Ирой и Пашей, они тебя завезут, — я помогаю подруге надеть пальто.

Она краснеет ещё больше, и поспешно обматывается шарфиком. Миша просто прожигает её взглядом из-за плеча Ямала.

— Кисонька, не обижайся на меня, — говорю ей, обнимая на прощание, — но они же, бандиты, беспринципные мужики. Он растопчет тебя, и забудет, как звали.

— Я поняла уже, — вздыхает Наташа, — но Кир, же не такой, он внимательный к тебе, и смотрит с любовью.

Я усмехаюсь.

— И Кир такой же, — хмыкаю я, — Хуже них всех. Знаешь, сколько раз я думала, что не оправлюсь, после его слов, и поступков. Он чудовище. Но он моё чудовище!

Наташа вдруг краснеет и переводит глаза за меня. Позади стоит мама Кира, и я прикусываю язык.

Блин, чего я разоткровенничалась!

Просто хотелось припугнуть Наташку как следует, чтобы понимала куда лезет. Алла Дмитриевна делает вид, что ничего такого не услышала. Она прощается с моими подругами и Пашей. Они с Дмитрием Алексеевичем остаются у нас до завтра, потом улетят домой.