Ледопад

Он командовал маленьким, но грозным отрядом численностью примерно в тридцать бойцов. Все они были высококвалифицированными военными, вооруженными набором ядов, химической микровзрывчатки и растворителей. Солдаты и боевые роботы, чьи личины он носил в течение многих субъективных десятилетий конфликта, нещадно издевались бы над таким жалким снаряжением. Но здесь, в глубине, оно представляло нешуточную угрозу, а вот пехотинцы и мудреные военные машинки тут бы и доли секунды не продержались, расквашенные чудовищным давлением. Отряд отличался необычно высоким представительством офицеров - так, сам он был здесь в ранге майора (а на любое другое поле боя явился бы генералом). Но это обстоятельство лишь подчеркивало, какие надежды возлагают на их рейд.

Он ощущал присутствие каждого из тридцати бойцов физически - через градиенты концентрации веществ, порождавшие электрохимический сигнал внутри каждого из них и между всеми остальными. Вот справа капрал Бьозель протискивается и просачивается по каналу, выглядевшему шире прочих, не забывая выдать на орехи отстающим, а вот уходит влево и вверх закрученный след капитана Мевадже, ведущего четверку специалистов по растворителям через сложную серию трещин - настоящий трехмерный лабиринт. О ледотрясении первым доложил Бьозель, затем его донесение подтвердили следующие по цепочке бойцы. Сам Ватуэйль тоже ощутил его - мгновением позже.

Лед заскрипел и затрещал, полость, содержавшая большую часть Ватуэйля, дала усадку и стала заметно - примерно на полмиллиметра - теснее. Другая его часть, по счастью, расположилась выше, в более широкой полости, и теперь пыталась вытянуть оставшуюся долю через сужение к себе, наверх. Он отчаянно цеплялся и протискивался через узкое место, понемногу продвигаясь наружу, чтобы там продолжить медленный спуск в сердцевину.

- …Все в порядке, сэр? - пришел вопрос лейтенанта Люске, следовавшего вторым по направлению к голове цепи.

- …Да, лейтенант, - передал он в ответ.

Ватуэйль почувствовал, как весь отряд замер, почти вмерз в лед, пережидая ударную волну, сотрясавшую все вокруг и между них. Такое замирание не могло принести никакой дальнейшей пользы, а лишь замедляло продвижение, если только боец не собирался проникнуть из более широкой области в сужение. Но случилось так, как случилось. Это было в природе всего живого - человеческой, животной, в природе всех разумных существ, если угодно.

Ты замираешь и ждешь, надеясь и веря, сдерживая страх и прислушиваясь к происходящему, питая надежду остаться в живых и ужасаясь обманчивому ощущению сдвигов льда вокруг, страшась принять биохимический сигнал, который придет по цепи бойцов, как знамение чьей-то гибели - как знак того, что кто-то в этой живой цепочке был раздавлен сблизившимися стенками трещины, раздавлен в кашу, разъят на молекулы, пером химических процессов вычеркнут из действительности.

Но когда ледотрясение закончилось, оказалось, что все живы-здоровы. Они продолжали движение вперед, протискиваясь и просачиваясь все глубже в ледяное ядро водного мира. Он послал несколько электрохимических сигналов в окружающую среду, чтобы известить всех о благополучном исходе переделки. Но расслабляться было рано: они достигли уже уровня, где ожидалось присутствие стражников и сил обороны.

Он задумался, как лучше охарактеризовать нынешнее место своего пребывания. Она не была частью основного военного симулятора. Не была она и одной из каскада вложенных друг в друга симуляций. Это было нечто совсем особенное, сходное с прочими симами, но работающее отдельно и помимо них, на иной платформе.

Бьозель внезапно послал спешный сигнал по всей сети, от одного бойца к другому:

- …Сэр, там что-то…

Ватуэйль скомандовал остановиться. Они постарались исполнить его приказ как можно организованней.

Он выждал еще мгновение и передал: - Что там еще, капрал?

- Впереди что-то движется, сэр…

Ватуэйль не двигался. Он ждал. Как и все. Бьозель опытный воин, он не дурак - да и все они парни не промах. Он всегда начеку. Лучше доверять его ощущениям. Пускай принюхается и прислушается, вглядится в поисках случайных сцинтилляций в окружавшую их во всех направлениях стеклянистую тьму.

С тех пор как подводная лодка выгрузила отряд в мутную шугу на дне океана, минуло несколько часов. Они мало что видели за это время. Если быть точным, здесь вообще не на что было смотреть. На глубину даже четверти клика¹ под океанской гладью не проникало ни единого лучика солнечного света - что уж говорить о сотнях [¹Клик составляет около половины английской мили].

Л ишь несколько случайных сполохов от космических лучей - и это было все. Да еще ледотрясение, от очага которого их отделял слой льда менее чем километровой толщины, возбудило слабую пьезоэлектрическую активность и породило пару-тройку вспышек. В целом же зрение - как бы в действительности ни выглядели его органы - здесь оказалось наименее полезным из доступных им чувств.

Ах-х… Сквозь тела бойцов пронесся стремительный химический сигнал - как будто дружный вздох облегчения. Бьозель передал: