Ледопас. Пробуждение льда

Оксана разлепила глаза. Вокруг был полумрак пещеры, освещаемый костром, расположенным недалеко от входа. За пещерой была ясная и морозная ночь – в арке входа сверкали колючие звёздочки, и в пещеру заползал снежный сугроб, наметённый ветром. Возле костра, боком к Оксане, сидел мальчик лет тринадцати-четырнадцати в лёгкой светло-коричневой куртке, расшитой оранжевым узором. Мальчик смотрел в костёр, так что Оксане хорошо было видно его лицо – подвижное, задумчивое и серьёзное. Русые волосы длинной чёлкой свисали почти до глаз, широкие брови нахмурены, крупный нос, выразительные губы. Его нельзя было назвать красивым – в рекламе его сниматься уж точно никто не пригласил бы, – но живость его мимики, выразительность опушённых ресницами глаз, делали его внешность весьма приятной. Оксана принялась рассматривать одежду незнакомца. Узоры на его куртке и на коричневых штанах напоминали связанные в единую сеть завитушки и закругления. В узоре читались и звери – олени, лошади, барсы, и даже мамонты,– и растения, и стихии – волны, рябь, языки пламени. На ногах мальчика были чёрные кожаные сапожки.

Мальчик слегка пошевелился, и Оксана от неожиданности вздрогнула. Этого микроскопического движения хватило, чтобы мальчик повернулся к ней. Оксана встретилась с ним глазами и от изумления даже забыла испугаться. В янтарно-зелёных глазах мальчика вокруг чёрных зрачков крутились маленькие солнышки, которые то вспыхивали, то затухали. В левом ухе мальчика блестела крупная серьга в виде трёх дуг, соединённых в центре круга. Оксана знала этот знак – так древние жители Алтая обозначали Солнце.

– Отогрелась? – хрипло спросил он.

Оксана не нашла в себе силы ответить, и медленно кивнула.

– Иди, поешь. У меня как раз сварилось всё.

Мальчик вновь отвернулся к костру. Говорил он отрывисто, и Оксане показалось, что мальчик почему-то обижен на неё. Отказываться от еды Оксана не стала – она чувствовала, что в животе у неё пусто, есть хотелось очень сильно, так что она сползла со своей высокой постели на глиняный пол пещеры и пошла к костру. Тут она вспомнила про Ялата. Где же этот нудный мажор? Оксана оглянулась на постель – не лежит ли там под таким же тёплым пледом Ялат? Ялат лежал. Только постель оказалась вовсе и не постелью.

Оксана сдавленно, почти задохнувшись от ужаса, пропищала:

– А-а-а это кто?

Мальчик, сидящий у костра, повернулся, с интересом, и даже с каким-то садистским удовольствием, рассматривая перепуганную Оксану.

– Это Барсик.

Оксана даже поперхнулась. «Барсик? Вот этот зверь – Барсик?» – хотела завопить она, но голос к ней пока что не вернулся, так что она продолжала молча пялиться на огромного рыжего кота, по размерам больше похожего на очень крупную лохматую лошадь. На широкой, словно приплюснутой сверху, башке представителя семейства кошачьих сидели два небольших аккуратных уха. Крупные оранжевые глаза были сонно прикрыты. Рыжая шкура зверя была покрыта тёмно-коричневыми кольцами, словно зверю кто-то поставил банки. То, что Оксана приняла за плед, оказалось пушистым хвостом Барсика. На боку кота лежал спящий Ялат, прижимаясь щекой к тёплой шкуре зверя.

«Значит, он мне не привиделся тогда, возле скалы,» – подумала Оксана.

Первая волна страха прошла, и девочка смогла, наконец, задать ещё один вопрос: