Ледовая армия

Несколько раз я пытался всплыть, но даже содрав с себя всю одежду и оставшись абсолютно голым, не смог оторваться от дна. Оно тянуло к себе, всасывало. Мое тело будто уменьшилось, и все эти сотни ярдов воды над головой вдавливали его в каменную крошку.

Тот, кто ходил по Пустыне пешком, должен понимать: даже самые огромные расстояния, пройденные им, смехотворны по сравнению с тем, что довелось преодолеть мне под водой. Тот, кто путешествовал, знает, сколько странников нашли свою смерть, перепутав направление.

Я же шел по дну без него, просто зная, что когда-нибудь выйду на берег. Времени на это у меня было предостаточно. Холода, голода, усталости тело Гончей не ведало.

Судьба оказалась добра к потерявшемуся на дне чудовищу. Я не отправился на север, не оказался в путешествии на восток. Может быть, во мне самом пророс проклятый компас Черного Капитана, и невидимая стрелка тащила покорное тело туда, куда нужно. Столько лет стремиться на юг — должно быть организм теперь и сам его чувствовал. Не знаю. Думаю, что мне повезло.

Я шел, пока не пропала кромешная тьма. Она превратилась в мутный сумрак. Очертания пальцев на вытянутой руке угадывались с трудом, но мир стал чуточку светлее.

А вскоре показались и огни Лайлы. Не знаю, как описать то, что я увидел впереди. Представьте пыльную темную комнату, свет в которую попадает через множество крошечных дырочек в окошке. Пыль клубится в светлых лучах, и кажется, что за них можно взяться рукой. Но, конечно, ты и не пытаешься это сделать, понимая, что никогда не поймаешь солнечный свет.

Где-то там, за темной комнатой моря, горело солнце.

Но когда я подобрался к этим огонькам, когда коснулся одного из них — на голове затрещали волосы. Кости задрожали, заныли. Загудели зубы, будто внутри что-то завибрировало, разрушая эмаль. Я остановился, прислушиваясь к ощущениям. Отступил на шаг.

Лучи двигались, будто волны касались каждого из них.

Я протянул руку, и рыжая игла света прошла ее насквозь, наполнив тело дрожью. Южный Круг…

Когда «ИзоЛьда» шла через смертельные воды — никакого свечения из воды не было. Когда мы возвращались обратно, уже будучи тронутыми Энекена — тоже ничего не видели.

Я смотрел, как едва шевелятся рыжие лучи, и думал: сколько выдержит плоть Ледовой Гончей? Есть ли шанс дойти потом до Фарри? Пусть даже сгнивающим трупом.

Море дышало. Море играло моими волосами. Я опустил руку, прошиваемый десятками, сотнями ярких нитей, и пошел к источнику света.

Которым оказался человек.

Сколько сотен лиг пришлось прошагать под ударами рыжих лучей — я не знаю. Но чем ближе был источник, тем сильнее крутило кости. Оранжевая аура пронзала мое тело, разрушая его. Плоть Гончей сражалась с невидимым противником извне, позволяя мне двигаться дальше, но руки и ноги дрожали, подкашивались. Свет убивал. Свет усиливался.

И наконец я увидел силуэт.

Занесенные камнями и песком цепи опутывали сияющего незнакомца. Руки скованы за спиной и сцеплены с ногами. Вдоль его спины шел железный штырь, заканчивающийся стальным брусом у стоп.

Я подошел, пошатываясь от сияния. Дрожа от слабости. Как он оказался тут? В голове прозвучал голос Энекена:

«Царн не стал ждать карателей от власти и сбежал вместе с остальными учениками. На север. И там следы его теряются. Как и следы всех тех, кто ушел вместе с ним. Теряются следы Царна и появляется Южный Круг.»

Любовь питала душу и вернула мне крошечную способность удивляться. Неужели передо мною оказался один из учеников сумасшедшего колдуна?

Я смотрел в бледное лицо существа, которому было много сотен лет, и чье тело так и не взяло разложение. Чье тело сокрушало мир смертельной заразой.

«Если одна часть питается от тела, а другая часть питает тело, то при совмещении они либо сожгут друг друга, либо закольцуются, и тело никогда не будет умирать, расходуя силу духа, тогда как дух будет пополнять энергию из тела. Что получается в таком случае — мне предсказать сложно».

Мой мертвый хозяин лишь догадывался о том, что в древности умел Царн.

И тут человек передо мною открыл глаза, ядовито красные, пылающие страданием и болью. Я отшатнулся от неожиданности, а незнакомец открыл рот и беззвучно заорал, напрягая все жилы, вытягивая шею. Он вопил не прекращая, пока мои руки не свернули крепкую шею, лишь бы не видеть ужаса на лице несчастного. Тогда свет погас. Тьма прыгнула ко мне со всех сторон, и я опустился на колени рядом со стоящим на штыре мертвым учеником Царна. Со дна поднялась муть, окружила меня, обессиленного, отравленного.