Ледовое побоище 1242 г.

1) изгнав немцев из Пскова, князь Александр Ярославич «сам поиде на чюдь. И яко быша на земли, пусти полк в зажития», т. е. вторгся в пределы владений Ливонского ордена;

2) Домаш Твердиславич и Кербет были выдвинуты вперед для разведки; «у моста» они встретили немцев и вступили с ними в бой; Домаш был убит, а его отряд разбит; остатки отряда прибежали к Александру Ярославичу;

3) узнав о том, что отряд Домаша разбит, князь Александр Ярославич «въспятися на озеро», т. е. отступил обратно на озеро;

4) «Немци же и Чюдь поидоша по них», т. е. стали его преследовать.

Об этом же ливонская «Рифмованная хроника» рассказывает так:

1) князь Александр ворвался «в землю братьев»,[95] имея при себе войско из Суздаля и лучников;

2) вторжение сопровождалось пожарами и уводом населения в полон;

3) узнав об этом, епископ сразу же направил своих воинов в состав рыцарского войска, чтобы вступить в борьбу с русскими;

4) рыцарское войско быстро изготовилось и выступило в поход.

О столкновении с отрядом Домаша и Кербета ливонская «Рифмованная хроника» не упоминает. Можно предполагать поэтому, что оно не было по своим размерам значительным.

Рис. 2. Ледовое побоище. Обстановка перед началом битвы

Из сопоставления этих двух источников можно видеть, что:

а) Александр Ярославич, вторгнувшись во владения Ливонского ордена, «пусти полк весь в зажития», т. е. разместил находившееся при нем войско по населенным пунктам, не углубляясь далеко в рыцарские земли;

б) вперед, по-видимому в сторону Дорпата, был выслан в конную разведку отряд Домаша и Кербета;

в) говоря о составе русского войска, совершившего нападение, ливонский хронист упоминает «her von Susdal», что может быть понято как дружина Александра Ярославича и лучники, т. е. легкая пехота;

г) вторжение русского войска вызвало сильную тревогу в Дорпате; для отпора ему были мобилизованы все силы ордена, вплоть до епископских копейщиков;

д) рыцарское войско быстро собралось и выступило против русских;

е) оно встретило отряд Домаша и Кербета и разбило его; остатки отряда «к князю прибегоша в полк»;

ж) узнав о приближении рыцарского войска, князь Александр Ярославич отступил обратно на озеро.

Эти данные опровергают убедительным образом утверждения тех авторов, которые трактуют вторжение Александра Ярославича на территорию ордена как завоевательный поход, нацеленный на овладение Дорпатом, с переносом всех военных действий в пределы вражеской земли.

Такой образ действий русского войска был бы в явном противоречии с политической обстановкой, сложившейся в это время в Новгородском княжестве. Слишком тяжело было положение русской земли, подавленной и разоренной монголо-татарами, с разграбленными и сожженными городами, с погибшими в огне пожаров многочисленными памятниками культуры и зодчества, чтобы возможно было в такую годину бедствия и великого испытания народного думать о походе, целью которого был бы захват орденских земель. Тем более, что орден меченосцев к этому времени, после жестокого поражения, нанесенного ему литовцами при Шавлях в 1236 г., утратил былую самостоятельность и признал свою зависимость от Тевтонского ордена. Последнее означало, следовательно, что при походе на Дорпат затрагивались непосредственно интересы не только ордена меченосцев, но и его могущественного в то время сюзерена — Тевтонского ордена.

Не считаясь с этим важным обстоятельством, игнорируя сложившуюся к весне 1242 г. политическую обстановку в Восточной и Центральной Европе, некоторые авторы видят в произведенном князем Александром Ярославичем вторжении во владения рыцарей-меченосцев начало похода против Ливонского ордена.

Так, например, А.А. Строков по этому вопросу прямо пишет: «После взятия Пскова Александр не стал ждать немцев и повел войско в орденские владения. Не ждать врага, а перенести военные действия в занятую немцами Эстонию — таков был стратегический план русского полководца»[96]. К этому мнению присоединяется и Е.А. Разин, указав, что «Александр решил продолжать войну на территории самого ордена»[97]. Еще дальше пошел в этом отношении М.С. Ангарский. Не имея к тому никаких оснований, он стал утверждать, что «ближайшей задачей предпринимаемого похода было овладение городом Юрьевом (!), где находились главные силы немецких рыцарей»[98].

Нет никакой необходимости доказывать, что приписывать русскому командованию подобные «решения» означает явно не учитывать той исключительно тяжелой обстановки, в которой приходилось русскому народу в это время вести борьбу против агрессивного немецко-рыцарского ордена в Прибалтике.

В очень сложной международной обстановке было необходимо, не откладывая, найти такое стратегическое решение, которое упреждало бы намерения врага и обеспечивало бы надежную защиту западных границ новгородско-псковских земель в Прибалтике.