Ледовое побоище в зеркале эпохи. Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере

В соответствие с указаниями легата Вильгельма Моденского, завоеванные земли с обращенным населением следовало разделить поровну между Орденом меченосцев, городом Ригой, которым предоставлялась светская юрисдикция в их землях, и местным епископом при сохранении последним управления церковными делами в пределах всего епископства[423]. Епископ передал Ордену меченосцев в ленное держание треть своих владений, включая островные[424]. То же самое он сделал, вероятно, и в отношении города Риги, но соответствующий документ не сохранился. Это было вознаграждение за поддержку при покорении Эзеля, а взамен орден обязался предоставлять епископу, не располагавшему на острове ни светскими вассалами, ни собственными вооруженными силами, военную помощь на случай вражеских нападений, под которыми подразумевались и восстания неофитов. Этот договор отражает, однако, всего лишь желанную перспективу. Поскольку епископ так ни разу на острове не появился, то никакого разделения земель in situ не производилось в течение многих лет, а значит, ни одна из сторон не могла осуществлять там свою верховную власть либо вершить суд. Самое большее, что было для них возможным, заключалось в разделе привезенной с острова дани. О ее взымании уже в первые годы после завоевания свидетельствуют сведения о назначении фогта епископа (или Ордена меченосцев), который отвечал за сбор с острова полагавшихся податей[425], а также описание способа их взимания «общими посланцами» (communes nuntii)[426]. Последнее означало, что собранное добро подлежало разделу только после доставки его на континент — вероятно, в Ригу, коль скоро Эзельский епископ не имел своей резиденции в собственном епископстве.

Рис. 3. Остров Эзель (Саарема)

При решении вопроса об учреждении нового диоцеза рижский епископ Альберт воспользовался трудным положением Вальдемара II, чья балтийская империя перестала существовать в период его более чем двухлетнего плена у графа Генриха Шверинского, и проигнорировал факт изначальную принадлежность Эзеля сфере датского влияния. После поражения короля в битве при Борнхёвёдом в июле 1227 года никто в Ливонии не испытывал беспокойства по поводу того, что в ближайшее время датский флот вновь объявится у берегов Эстонии[427].

Последующие годы в истории Ливонии явились периодом потрясений, связанных с завоеванием Северной Эстонии вместе с замком Ревеля Орденом меченосцев, смертью епископа Альберта, последовавшей в январе 1229 года, двоекратным избранием главы рижской епархии, а также пребыванием в Ливонии цистерцианца Балдуина из Альны, который после обретения в 1232 году полномочий папского легата трижды приезжал в страну и пытался в целях максимального усиления в ней папского влияния переустроить сложившиеся там отношения, что вызвало отпор во всех слоях ливонского населения.

Для эзельского епископства, не обладавшего на тот момент феодальной структурой, это обернулось, конечно же, хаосом и ослаблением связей Эзеля с христианизованной ойкуменой. Эзельское епископство практически перестало существовать, поскольку епископ Годфрид после своего рукоположения, совершившегося, скорее всего, в конце 1228 года в Эрфурте[428], в Ливонию больше не вернулся, а поступил так, как это сделали в 1225 году прочие ливонские епископы, рижский и Леальский, принес ленную присягу за свое епископство германскому королю Генриху VII[429]. В этом дипломе сохранилось описание границ епископства, означающее, вероятно, что епископ предъявил королю какой-то изначальный официальный документ[430]. Новый рижский епископ Николай передал Риге в лен треть острова Эзель наряду с землями Курляндии и Семигалии[431] и принял вассальную присягу за эти земли, принесенную ему двенадцатью рижскими ратманами. Это означало, что епископ признавал эзельскую епархию несуществующей, ибо в противном случае ленную присягу у местных жителей должен был принимать Эзельский епископ. С этой политико-правовой акцией следует также связать передачу Риге, равно как и Ордену меченосцев[432], треть эзельских заложников[433]. Рижский епископ обязался также, что в случае учреждения на переданных в ленное держание землях очередного епископства он постарается сделать так, чтобы новые епископы также служили Риге посредством своих ленников[434]. Отсюда следует, что епископ Николай, осуществивший эту политико-правовую акцию, был осведомлен о временной ограниченности такого решения, а именно, своего суверенитета в отношении эстских провинций Маритима и Вик. Помимо других спорных моментов легат Балдуин подверг сомнению права Риги на приобретенные ею ленные владения[435] и потребовал в числе прочего выдать ему эзельских заложников[436], чтобы тем самым утвердить свои суверенные права в отношении острова. Горожане же, не признававшие Балдуина, предпочли считаться ленниками рижского епископа, а не этого легата, а потому не захотели выдать ему своих заложников.