Ледовые пираты

Бонус прищурил глаза. Его терпение иссякло! Брошенный арабами в пустыне, опозоренный берберкой и выброшенный в море норманном — все это он стерпел. Но то, что даже единственный человек, который до сих пор все время оказывал ему помощь, сейчас воспротивился его самому горячему желанию, было больше, чем он мог вынести.

— Распахните пасть норманну! — завопил он во всю глотку.

И действительно, Абдулла послал двоих своих людей к мачте. Но не для того, чтобы последовать требованию Бонуса, — они направились именно к трибуну. Поняв это, Бонус поспешно плеснул содержимым колбы просто в лицо своему ненавистному врагу. Норманн от неожиданности не успел как следует увернуться, капли тинктуры остались у него на щеке, волосах и бороде.

Тут же Бонуса подхватили под руки и поволокли прочь.

— Оближи хотя бы раз с наслаждением свои губы, когда будешь смеяться надо мной, — разрывал он пространство своим бешенством, уже слыша арабские проклятия в свой адрес. Впервые наместник повысил на него голос.

Облака висели так низко, что, казалось, протяни руку — и выжмешь из них дождь. Но руки Альрика уже не слушались его. А когда он в следующий раз посмотрел вверх, на небо, солнце стояло в зените, остаток же дня показался ему не более чем мгновением.

Должно быть, отрава благородного трибуна все-таки нашла путь в тело норманна, несмотря на то, что арабы смыли капли яда с его лица, вылив на него несколько ведер соленой воды. Все это время Альрик держал губы сжатыми, а глаза закрытыми, из своего пребывания при дворе византийского императора он знал, что самые опасные яды сильнее всего действуют через глаза и уши. Возможно, снадобье венета могло действовать даже через кожу, впитавшись в нее…

Когда он в следующий раз открыл глаза, уже наступила ночь. Его мучила жажда, в ответ на карканье, которое ему удалось выдавить из себя вместо слов, перед ним появилось чье-то лицо с неясными очертаниями (он давно уже все видел, как в тумане), и целительная влага потекла в его горло. Попив воды, Альрик вдруг заметил, что уже не привязан к мачте, а просто лежит на палубе.

Он поморгал глазами, и ночь уступила место дню, солнце было желтым-желтым, цвета пчел в апреле. Глаза Катлы смотрели на него сверху. Она была так близко от него, что они касались друг друга кончиками носа. Забытый уже им запах ее дыхания…

— Ты совсем не улыбаешься, — прошептала она ему на ухо.

— Я улыбнусь, позже, — по привычке ответил он. Это была обычная словесная перепалка между ними — подтрунивание Катлы при виде постоянно хмурого лица Альрика.

Но Катлы давно уже не было. Сколько лет Альрик спал один, без ее упругого тела, ее соленого вкуса, ее острого ума — без нее, так любившей во сне прижиматься щекой к его ладони.

— Мужчина и женщина, — часто говорила она, — должны чувствовать, что их тянет друг к другу, как рыбу тянет в море.

Целый поток соленой воды вылился на Альрика. У него перехватило дыхание. Рыжие волосы Катлы завертелись на ветру, вместо них появились облака, черные облака, проносившиеся над кораблем арабов. Альрик попытался приподняться. Руки дрожали под тяжестью его тела, внутри все горело, как сера в шахте.

Откуда-то доносились приказы на незнакомом ему языке, а между ними — испуганные возгласы венета. Вдруг что-то ударило в борт, и послышался треск дерева.

«Этому кораблю нужна помощь», — понял Альрик и с трудом выпрямился. Он не видел никакой опасности в том, чтобы найти свою смерть в море, но если уж дойдет до этого, кендтманн хотел бы сам держать руль в своих руках.

Он зашатался. Палуба вдруг поднялась вверх, и он упал. Черные волны сомкнулись над ним.

— Альрик, очнись! — проник в его сознание чей-то громогласный призыв. Он моргнул и испугался. Над ним стоял Суртур Черный. Его борода развевалась на ветру, однако вместо ненависти в глазах читалась забота.

Альрик протер глаза — и Суртур превратился в араба, одетого в белое, который стоял над ним, опираясь руками на колени.

Альрик со стоном покачал головой из стороны в сторону — в голове словно перекатывался свинцовый шар. Как и раньше, кишки горели огонем. Только теперь он вспомнил о Бонусе и о том, как тот плеснул ему в лицо яд.

— Ну что, он наконец проснулся? — появился венет в его поле зрения. — По-моему, он достаточно долго отдыхал.

— Если бы ты не отравил его, мы бы сейчас были в безопасности! — резко повернулся к нему араб.

— Что… про… изо… шло? — Слова с трудом пробивались сквозь губы Альрика.

Оказывается, он был без сознания несколько дней — так сообщил араб. А прошлой ночью корабли попали в шторм, один дау пошел ко дну, остальным удалось спастись. Только теперь никто не знал, где они находятся. Эта ситуация вынудила Бонуса предложить арабу доверить управление Альрику.

— Бонус, — хриплым голосом произнес Альрик и хрипло закашлялся. — Почему же ты сам, морской волк, не сопроводишь своих новых друзей в Риво Альто?

Каждое слово приносило ему боль, но от насмешки над гордым трибуном его сердце учащенно забилось. Наконец норманну удалось встать на ноги и выпрямиться.