Ледовый апокалипсис

Смит уже видел этот список и фотографии фигурировавших в нем людей, но сейчас он рассматривал их под другим углом зрения.

Доктор Брайан Крестон, Великобритания, метеоролог и начальник экспедиции. С фотографии с улыбкой смотрел большой, похожий на медведя мужчина с красным обветренным лицом человека, привыкшего находиться на свежем воздухе. Признанный ученый-исследователь, он имел в своем послужном списке уже несколько экспедиций в Арктику и Антарктику.

Доктор Адаран Гупта, Индия, климатолог, заместитель начальника экспедиции. С фотографии на Смита смотрело тонкое темнокожее лицо ученого. «Как же далеко от Дели вы забрались, доктор!»

– Климатология и метеорология? – спросил Смит. – Их, наверное, в первую очередь заботили проблемы глобального потепления и таяния арктических льдов?

– Совершенно верно, подполковник, это являлось основным предметом исследований.

Смит удовлетворенно кивнул и открыл новую страницу.

Кайла Браун, США, аспирантка, геофизик, красивая, хрупкая, похожая на эльфа. Нисколько не похожа на покусанного непогодой исследователя. Но то, что ей удалось пробиться в состав этой экспедиции, наверняка опередив несколько сот соискателей-мужчин, означало, что девочка обладает солидным багажом знаний и цепкой хваткой.

Ян Резерфорд, старший биолог, которого отличала какая-то мальчишеская красота, присущая выходцам из центральных графств Англии.

Доктор Кейко Хасегава, Япония, помощник главного метеоролога. Собранная, деловитая, пухленькая. По ее лицу было видно, что она пытается сочетать размеренную жизнь со своим пристрастием к любимому делу.

Стефан Кроподкин, Словакия, астроном, специалист по космическому излучению. Долговязый, тощий, темноволосый, с улыбкой обаятельного злодея, выглядящий чуть старше других аспирантов. «Видимо, именно тебя мисс Браун интересует больше, чем всех остальных, – подумал Смит. – Хочет она этого или нет».

Смит захлопнул папку. Он не был готов делать скороспелые выводы, ориентируясь на национальность, расовую принадлежность, пол или возможные политические пристрастия членов экспедиции. Это была игра вслепую, поскольку алчность или фанатизм могли носить любое обличье. Препарировать личности и прошлое этих шести людей будут «Прикрытие-1» и целая куча других разведывательных ведомств, причем им предстоит изрядно попотеть. А вот Смиту придется самым тщательным образом изучить этих шестерых после того, как он и его группа прибудут на остров Среда.

Он почувствовал на себе внимательные взгляды и, подняв голову, увидел, что доктор Троубридж и профессор Метрейс смотрят на него. У Троубриджа был несколько озадаченный вид, а Валентина, судя по ее улыбке и ироничному изгибу губ, прекрасно понимала, о чем он думает.

Смит положил папку на заваленный бумагами стол.

– Профессор Метрейс, вы случайно не знаете, где майор Смыслов?

– Я полагаю, он находится на верхней палубе и травит себя никотином, – ответила женщина.

– В таком случае я, с вашего позволения, отправлюсь туда же. Мне необходимо обсудить с майором несколько важных вопросов.

* * *

Вдоль темной палубы судна, несущегося по волнам, дул холодный ветер, и, чтобы прикурить, зажав зажигалку двумя руками, Григорию Смыслову пришлось повернуться к ветру спиной. Как только трепещущий огонек прикоснулся к концу сигареты, он глубоко затянулся и медленно выпустил дым сквозь сжатые зубы.

Ему было необходимо выйти на связь с генералом Барановым и выяснить, что, черт побери, происходит!

У него имелся надежный телефонный номер, находившийся под контролем российского военного атташе в Вашингтоне, но из-за решения Смита отчалить немедленно у Смыслова не оказалось возможности позвонить по нему. Но если бы даже ему удалось набрать этот номер, мог ли он доверять человеку, который окажется на том конце провода?

Кто-то знал обо всем! Кто-то, помимо непосредственных участников проекта! Но насколько далеко распространялась их информированность?

То, что эти люди знали о «Мише-124», было очевидно. Об этом было известно всему миру. Но, по всей видимости, им было известно и о грузе сибирской язвы на борту самолета, поскольку чем в противном случае объяснить сегодняшнее нападение на них? И о чем еще они могли знать?

Смыслов сделал еще одну глубокую затяжку. Ужасной представлялась даже мысль о том, что споры сибирской язвы могут попасть в лапы террористов. Но что, если им известно больше? Что, если они знают о «Событии пятого марта»?

Мысль об этом казалась и вовсе кошмарной, но открещиваться от нее Смыслов не имел права. Что, если кто-то, помимо круга из тридцати двух посвященных, узнал о «Событии» и о том, что свидетельства о нем до сих пор хранятся на борту упавшего бомбардировщика? Что, если они стремятся предотвратить уничтожение этих свидетельств и намерены сами заполучить их? Что будет, если какая-то организация или даже отдельный индивидуум получит возможность шантажировать главную ядерную державу мира? Перед этим детской «страшилкой» покажется даже самолет с грузом спор сибирской язвы.

Погрузившись в мрачные мысли, Смыслов вздрогнул, когда за его спиной прозвучал голос: