Лефина

Плотно позавтракав, почувствовала себя замечательно. Сергей предложил Вадиму пойти в кабинет по важному делу и сразу туда направился. Я как раз убирала тарелки в посудомоечную машину, а Мария убежала носик попудрить.

Когда я положила оставшиеся бутерброды на столешницу, почувствовала спиной Вадима. Он прислонился ко мне сзади, положив руки на столешницу, как бы захватывая в плен. По телу прошла волна предвкушения. Для меня это было новым и сильным чувством в плане отношений между женщиной и мужчиной.

– Моя хрупкая и сладкая девочка. Меня рвет на части от желания быть ближе к тебе, – тихо шептал мне на ухо Вадим, задевая губами кожу.

Почти не прикасаясь, губы мужчины плавно опускались вниз, до основания шеи и плеча. Эти нежная ласка вызывала во мне сильную бурю.

Кожа покрылась мурашками и стала очень чувствительной. Хотелось потереться об него, но я воздержалась от этого. Он прислонился теснее, я почувствовала, какой он весь твердый. Как будто все тело было из стали, и что-то очень внушительное уперлось мне в спину. И все, меня сразу отрезвило.

– Не дави на меня, пожалуйста. Ты видишь, мое тело реагирует на тебя, но некоторые выпирающие части пугают меня.

– Прости. Просто хотел тебя обнять. Я не могу не притрагиваться к тебе. Но, наверное, лучше просто быть поблизости. По поводу выпирающих частей… Я тебе сказал, что не трону тебя против твоего желания, так что не переживай. А возбужденное состояние – это мой постоянный друг после знакомства с тобой. Боюсь, я с ним не смогу договориться… Да и сам не хочу, – Вадим все так же продолжал шептать мне в шею, постепенно заставляя забывать, что это неправильно.

В кухню залетела Мария и затараторила, совершенно не обращая внимания на наше тесное общение с Вадимом.

– Вадим, тебя там Серега ждет. Уже психует. А ты тут смущаешь бедную Наташу. Я ей хотела предложить прогуляться до реки и подышать свежим воздухом. В ее положении очень полезно… – потом Мария посмотрела на меня и продолжила: – Я захватила теплую кофточку для тебя, Наташа. Одевайся, пойдем на улицу. Если нас долго не будет, а вы все свои важные дела переделаете, то найдете нас в беседке. Ну что, Наташа, идем?

Вадим нехотя отодвинулся от меня, напоследок поцеловав в шею, и с сожалением сказал:

– Не простудись. Сейчас август, у реки прохладнее, поэтому надень кофту обязательно. Мария, ты отвечаешь за здоровье моей пары, – грозно сказал он девушке, ожидая от нее подтверждения.

– Конечно, не беспокойся! Когда я была помладше, у меня была маленькая сестренка, за которой я целыми днями бегала волнуясь. Так что твоя Наташа в надежных руках, – счастливо сказала Мария, и я почувствовала в ее голосе любовь, отголоски нежности и давнего счастья от воспоминаний.

– А где сейчас твоя сестренка? – с улыбкой спросила я. И, видя, как Мария помрачнела, поспешно добавила: – Просто ты с такой любовью рассказываешь о ней… Наверное, тяжело в разлуке?

– Она с родителями… Да, я ужасно скучаю по ней. Малышка стала самостоятельней и умнее, но все равно я ее очень люблю и беспокоюсь за нее. Я хочу верить, что она простит мне нашу разлуку… Надеюсь, скоро мы будем вместе, – с грустной улыбкой сказала Мария.

– Да, конечно, – в ответ я улыбнулась, стараясь успокоиться и не реагировать на ее ответ.

Вадим улыбнулся нашему разговору и направился в кабинет, а мы вышли на улицу. Мария по пути к реке что-то говорила, но я совершенно ее не слушала.

Я смотрела вперед и думала о словах Марии, вспоминая ее реакцию на мой вопрос. Ведь она соврала и притом очень искусно. Ее сестра не выросла и не с родителями. Когда она говорила, я почувствовала сильную, ужасную боль от потери родных. Обида на себя за что-то… Неужели она винила себя в их утрате? Когда Мария сказала про прощение, у нее была надежда в голосе. Надежда на что? На получение прощения от умерших сестренки и родителей? Так странно и непонятно. Но одно я могла сказать точно: несколько минут назад видела настоящую Марию, а не ту показную куклу, которой она всем представлялась.

Мы долго стояли у реки, ведь здесь очень красиво. Если бы я могла рисовать, то тут бы вышли отличные пейзажи. После того как Мария наговорилась сама с собой, она замолчала.

Девушка стояла, глядя в одну точку, как будто погрузилась в воспоминания. Я не хотела лезть в ее эмоции, чувства, но не могла держать в себе сочувствие и стремление помочь.

– Мария, ты, конечно, извини меня. Я почувствовала по твоей речи и эмоциям, что твоих родных нет в живых… В тебе живет сильная жгучая боль, которая травит тебя. Если хочешь, я заберу эту боль, чтобы ты могла спокойно жить дальше. Ты…

Мария меня прервала, не дав закончить предложение. Резко откинула руку в мою сторону, показывая этим жестом, что разговор закончен. Через пять минут она посмотрела на меня и устало проговорила: