Легальный нелегал

– Здесь – водородное топливо. То есть газ, смешанный с присадкой. Это небольшое количество для демонстрации, и я залью его не в бак, а непосредственно в приставку, с вашего позволения. – С этими словами Остроумов принялся колдовать над двигателем, который вскоре ожил, огласив лужайку веселым урчанием. Фотокамеры снова залились потоком вспышек, послышались дружные аплодисменты.

Дик тоже похлопал в ладоши, а затем вновь тронул приятеля за локоть:

– А кто эта дама, что так интересуется механикой?

Тот заметно оживился:

– Так ты ее не знаешь?

– А почему я должен ее знать? – парировал Растлер.

Местный журналист уставился на него сначала удивленно, а затем снисходительно подмигнул:

– Да это же наша достопримечательность – Хельга Брунер. Штучка, я тебе скажу, еще та! Очень эксцентричная особа! – Он доверительно наклонился к уху Растлера и перешел на шепот: – А еще она нимфоманка! Да, да! Я с нею в прошлом году имел честь общаться – так она меня чуть до смерти не за… ну, ты меня понимаешь! Так что очень рекомендую при случае. Только…

Тут он осекся и немного замялся.

– У нее нашли СПИД? – небрежно спросил Дик.

– Да нет, что ты! – испуганно отшатнулся мужчина. – Просто она представляет нашу немецкоязычную газету, и поговаривают, что она имеет связи с нацистскими организациями. Знаешь, после Второй мировой у нас обосновалось немало разного сброда… Нет, разумеется, большинство эмигрантов – приличные люди. Но в каждой семье, сам понимаешь… И потом, раньше властям было все равно, кто приехал. Хоть сам Гитлер! Кстати, это было вполне возможно…

Американец понимающе кивал, провожая взглядом роскошные формы Хельги Брунер, которая первой покинула конференцию. За ней потянулись и остальные.

Фыркая двигателями, автомашины журналистов одна за другой трогались с места, и вскоре последний фургон с телевизионщиками скрылся за поворотом, а пространство перед домом стало совершенно свободным.

Раскланявшись со всеми, изобретатель устало присел на скамейку. Позади послышались тяжелые шаги. Оглянувшись, он увидел приближающуюся дородную женщину, одетую дорого, но безвкусно. Поправив мимоходом крашеные волосы, уложенные в пышную прическу, дама сложила руки на груди и сурово оглядела порядком измятую и замусоренную лужайку.

– Ты не стала слушать до конца, Люся? – спросил ее Остроумов. – Устала?

– Ты что, собираешься так и оставить свое добро посреди улицы? – вопросом на вопрос ответила его жена, указав на экспериментальный двигатель.

Механик вскочил и ловко принялся свинчивать приставку. На его лице блуждала довольная улыбка.

– Люся, убери это все в сейф, – обратился он к супруге, отдавая ей прибор и канистру с гелем. – Ты у меня золотце! Спасибо тебе за терпение!

– Давай сюда свой агрегат, – Людмила Остроумова бережно подхватила железяку. Тонкие губы растянулись в скупой улыбке. – Эта штуковина принесет нам целую кучу денег!

Услышав эти слова, ее муж на миг прекратил отирать пальцы, испачканные машинным маслом, о носовой платок и громко расхохотался:

– Рыбка моя! От этих денег только головная боль и никакой пользы! Да и много ли нам с тобой нужно? Дом есть, на все, что необходимо для жизни, у нас хватает, что еще нужно под старость-то?..

В воздухе повисла тишина. Остроумов перестал смеяться, немолодое лицо его приобрело по-детски мечтательное выражение.

– У меня одна мечта – побывать на родине. Да посмотреть на наше родовое имение, о котором столько рассказывал наш дед. Вот для этого и работаю…

Глаза его жены сузились в тонкие щелочки, бледные губы сжались в две нитки – мнение мужа явно не совпадало с ее собственным. Но она по опыту знала, что спорить с мужем бесполезно, поэтому молча развернулась и, грузно ступая, направилась к дому.

5 Венесуэла, Каракас