Легавые

– Спит, – ответила Кончетта и, поскольку родилась в Неаполе, а выросла в Парадизо, сразу же заявила: – Он был со мной весь вечер. Вы, наверно, что-то перепутали.

– Не могли бы вы его разбудить, миссис Ла Бреска? – попросил Браун.

– Зачем?

– Нам надо с ним поговорить.

– О чем?

– Мадам, если хотите, мы можем забрать его в участок, – сказал Браун, – но, по-моему, будет проще, если мы сейчас кое о чем его спросим. Так вы разбудите его или нет?

– Я не сплю, – послышался голос Ла Брески из соседней комнаты.

– Не могли бы вы к нам выйти, мистер Ла Бреска? – спросил Уиллис.

– Одну минуту, – отозвался тот.

– Он был дома весь вечер, – повторила Кончетта.

Рука Брауна скользнула к кобуре. Кто его знает, вдруг этот Ла Бреска всадил две пули в голову смотрителя парков?

Он долго не появлялся, а когда наконец вышел в халате на кухню, взъерошенный и заспанный, оказалось, что в руках у него только пояс, который он пытался завязать.

– Ну, чего вам надо? – буркнул он.

Поскольку Хэл Уиллис и Артур Браун пришли к Ла Бреске, так сказать, неофициально и не собирались его задерживать, детективы решили, что нет смысла напоминать ему о правах. Вместо этого Уиллис сразу взял быка за рога:

– Где ты был сегодня в половине двенадцатого?

– Дома, – ответил Ла Бреска.

– Что делал?

– Спал.

– Во сколько лег?

– В десять.

– Всегда ложишься так рано?

– Да, когда надо рано вставать.

– А завтра рано вставать?

– В шесть.

– Зачем?

– Надо идти на работу.

– Ты же безработный.

– Я нашел работу вчера, сразу как вы уехали.

– Где?

– На стройке. Чернорабочим.

– Ты получил работу в бюро «Меридиэн»?

– Да.

– В какой строительной фирме?

– "Эберхардт".

– В Риверхеде?

– Нет, в Айсоле.

– Во сколько ты вчера вернулся домой? – спросил Браун.

– Я вышел из «Меридиэн» часов в пять. Потом заглянул в бильярдную на Саут-Лири, немного покатал шары с ребятами. Часов в пять-шесть вернулся домой.

– Что ты делал дома?

– Поел, – вставила Кончетта.

– Потом?

– Посмотрел немного телевизор. Потом лег спать, – сказал Ла Бреска.

– Кто-нибудь, кроме твоей матери, может подтвердить твои слова?

– Нет, в доме больше никого не было.

– Вечером тебе кто-нибудь звонил?

– Нет.

– Этого тоже никто не может подтвердить?

– Только я, – опять встряла Кончетта.

– Послушайте, ребята, я не знаю, чего вам от меня нужно, – сказал Ла Бреска, – но я говорю чистую правду. Ей-богу. Что произошло?

– Ты не смотрел последние известия по телевизору?

– Нет, я, по-моему, заснул раньше. А что случилось-то?

– Я зашла к нему в комнату в половине одиннадцатого и выключила свет, – пояснила Кончетта.

– Зря вы мне не верите, – сказал Ла Бреска. – Я не знаю, что там у вас стряслось, но я ни при чем.

– Я тебе верю, – кивнул Уиллис. – А ты, Арт?

– Я тоже, – ответил Браун.

– И все же мы должны кое-что выяснить, – сказал Уиллис. – Я надеюсь, ты не будешь на нас в обиде.

– Нет, конечно. Но сейчас глубокая ночь, а завтра мне вставать ни свет ни заря.

– Расскажи нам о человеке со слуховым аппаратом, – мягко попросил Уиллис.

Они с четверть часа допрашивали Ла Бреску, а потом решили, что им надо либо арестовать его, либо на какое-то время забыть о его существовании. Тот, кто им звонил, сказал: «Нас много». Именно поэтому они продолжали допрос, хотя им давно уже хотелось оставить Ла Бреску в покое. Настоящий сыщик сразу чувствует, кто перед ним, а Ла Бреска был мало похож на преступника. Но если убийство Каупера – дело целой шайки, то разве нельзя предположить, что Ла Бреска один из них, шестерка, которому поручают всякую мелочь – например, сходить за жестянкой? В случае чего таким и пожертвовать не страшно. Но тогда получается, что Ла Бреска все это время лгал!

Если он лгал, то делал это виртуозно. Он глядел на сыщиков невинными голубыми глазами и говорил о том, что ему завтра рано вставать, чтобы не опоздать на работу, которую он с таким трудом получил, о том, как важно для него хорошенько выспаться, ведь в здоровом теле – здоровый дух и так далее. Детективы смягчились. Если бы Ла Бреска врал – а они так и не смогли поймать его на противоречиях в описании незнакомца, которого он якобы встретил возле бюро по найму, не обнаружили ни одного расхождения между утренней версией и тем, что услышали сейчас, – если он все-таки врал, то возникало следующее предположение. Он и тот, кто звонил, – одно лицо. Никакой преступной шайки нет и в помине. Все это фикция, выдумка Ла Брески, ложь, которая должна убедить полицию в том, что, хотя где-то и есть банда злодеев, задумал все это и осуществил один-единственный человек. Но если Ла Бреска – тот самый звонивший в участок незнакомец, то из этого следует, что убийца Каупера и Ла Бреска – одно и то же лицо. Тогда надо тащить этого негодяя в участок, а там обвинить его в убийстве и поместить в камеру предварительного заключения. Но для этого нужны неопровержимые улики, иначе после предварительного слушания дела в суде их с позором выгонят вон.

Бывают такие дни, когда все валится из рук.