Легавые

— Ну и хорошо. С чего, ребята, будете начинать? — спрашивает Бак. — С подвала?

Они входят в дом. Включено аварийное освещение, но дом погружен в полумрак, вокруг неясные очертания людей. Троица начинает с подвала, проверяет электропроводку. Они проходят комнату за комнатой. Мэра нигде не видно. Когда они оказываются в просторной спальне. Глухой ставит свой чемоданчик под большую двуспальную кровать — якобы для проверки очередной розетки. Из спальни он выходит с пустыми руками. Тестер остался под кроватью.

Хотя на приборе есть шкала, ручки, надписи, он — фальшивка. Вся начинка удалена, а вместо нее вложена бомба, которая должна взорваться в два часа ночи.

В два часа ночи мэр будет убит.

А в субботу утром неверующие уверуют. Они откроют газеты и поймут, что письма, полученные ими накануне, — не розыгрыш. Предсказать с такой точностью убийство может лишь тот, кто сам его спланировал и осуществил. Тогда они достанут письма оттуда, куда их так небрежно бросили, еще раз перечитают и поймут, насколько реальна опасность. Когда перед тобой возникает перспектива преждевременной смерти, пять тысяч долларов вряд ли покажутся грандиозной суммой. Ни один из тех, кто получил письма, не зарабатывал меньше двухсот тысяч в год. Глухой провел расследование; в первоначальном списке было четыреста двадцать фамилий, но он оставил лишь тех, кто шутя мог оставить в казино несколько тысяч, кто рискованно играл на бирже, словом, тех, кто безболезненно мог расстаться с пятью тысячами, чтобы выкупить свою жизнь.

Они все раскошелятся, думал Глухой.

Впрочем, не все. Конечно, не все. Но очень многие. Возможно, еще кое-кого придется отправить на тот свет — кое-кого из этих разжиревших котов, — прежде чем остальные поверят окончательно. Они поверят и раскошелятся.

После того, что случится завтра вечером, когда они поймут, что мы не валяем дурака, они заплатят столько, сколько им велено.

Неожиданно Глухой улыбнулся.

Сейчас, должно быть, в муниципалитете началась заварушка, подумал он.

Выходные обещали быть интересными.

* * *

— Ты как в воду глядел, — сказал лейтенант Бернс Карелле. — Теперь он угрожает мэру.

— У него ничего не получится, — мрачно изрек Хейз.

— Твоими бы устами да мед пить, — вздохнул Бернс. — Если он укокошит мэра, доллары посыплются на него, как листья в ноябре. Сколько, по-твоему, он мог отправить таких писем?

— Давайте прикинем, — сказал Карелла. — Сначала он выбрал смотрителя парков и потребовал пять тысяч. Затем — заместителя мэра и запросил пятьдесят тысяч. Теперь он заявляет, что в пятницу вечером укокошит мэра. По моим подсчетам, он должен увеличить сумму в десять раз, а это значит полмиллиона. Если разделить…

— Перестань, — сказал Бернс.

— Это всего лишь арифметика.

— Какое отношение имеет арифметика к покушению на мэра?

— Не знаю, — пожал плечами Карелла. — Просто мне кажется, что если мы поймем его логику, то сможем нащупать в ней изъян.

Бернс уставился на него в недоумении.

— Я хочу сказать, что этому типу недостаточно мэра.

— Недостаточно? Лично мне кажется, что мэр — это уже чересчур!

— Глухой думает иначе. Он слишком высокого мнения о себе, — сказал Карелла и снова посмотрел на письмо. — А кто этот Карл Валер?

— Владелец швейной фабрики, живет в Стюарт-сити. Это семнадцатый участок. Он прибежал к ним сегодня утром. Капитан Банди решил, что нам стоит ознакомиться с посланием, раз уж мы имели дело с такими записочками.

— Все та же схема, — сказал Хейз. — Он и раньше оповещал о покушении заранее.

— Да, но сейчас кое-что отсутствует, — возразил Карелла.

— Что именно?

— Личный мотив. Наш участок он выбрал нам в отместку за то, что когда-то мы помешали ему ограбить банк. Но почему же на этот раз он решил оставить нас в покое? Если он ухлопает мэра, в дураках останутся те, кто отвечал за его безопасность. А мы вроде ни при чем! Это меня и смущает. Схема рушится.

— А по-моему, все нормально, — сказал Бернс. — Если он все-таки доберется до мэра, страшно даже подумать, что начнется в городе. Он ведь написал, что предупреждений больше не будет.

— И все-таки меня что-то смущает, — сказал Карелла.

— Да брось ты, — отмахнулся Бернс. — Он сообщил о своих планах открытым текстом. Это не человек, а исчадие ада.

Карелла и Хейз чуть не прыснули. Полицейские редко называют преступников исчадиями ада, даже закоренелых насильников и убийц. Так склонны изъясняться адвокаты и политики. Да и сам Бернс никогда не пользовался такими выражениями. Но, взглянув на своего шефа, детективы мигом утратили веселость. Лейтенант выглядел прескверно. Он постарел и осунулся. Тяжело вздохнув, он спросил:

— Как же остановить его, ребята?

Такой вопрос может задать новичок-защитник, когда он уясняет себе, что ему предстоит играть против опытного форварда весом в добрый центнер.

— Уповая на Всевышнего, — сказал Карелла.

* * *

Мэр Джеймс Мартин Вейл был набожным человеком, но знал, что одними молитвами делу не поможешь.