Легавый

— А отчего же к нам не пошёл? — возмутился ротмистр. — Отчего сразу не доложил про злые непотребства такие? Мы бы тех изуверов тот час словили.

— Так испугался я, дяденька, что меня самого завиноватят. А я не виноват. Не знал я. Пощадите, дяденьки. Мне нельзя на каторгу. У меня отец старый да хворый. Не переживёт он конфуза эдакого.

Хотел я сказать, что раньше нужно было об отце беспокоиться, тем более, если догадывался, что убийцы могут к нему на дом заявиться. Но посмотрел, с каким состраданием на мальчишку Анастасия Романовна смотрит, и промолчал. Пусть его. Наслушается ещё упрёков да обвинений.

Глава 18

— Так, достаточно для начала, — сжалился над совсем расклеившимся сопляком Холмов и поднялся из-за стола. — Но учти, у меня к тебе ещё многие вопросы имеются. Не вздумай сбежать куда. Да помни, что помощь следствию тебе лишь во благо зачтётся.

— Учту-учту, дяденька, — закивал радостно Демьян и тоже вскочил, прижимая руки к груди. — Всё без утайки обскажу. И завсегда подле вас буду, с глаз не скроюсь.

— Такого уж не надобно, — поморщился инспектор. Наверное, представил, как Останин всюду за ним хвостом таскается.

Я бы тоже от такой перспективы радости не испытывал. Но всё же получше предостеречь этого юнца от очередного побега следовало. и подстраховаться.

— Давай-ка, дружок, — обратился я к Демьяну, — напиши нам расписку о невыезде. В смысле, что не уедешь никуда без нашего ведома.

— И то верно, — кивнул Холмов. — Начертай и именем своим обязательства скрепи. Да знай, если решишься всё же сбежать, и сыщут тебя после, наказывать уже вдвойне будут, а то и втройне.

Послали Стешку в дом за писчими принадлежностями, а Аглая сама отправилась глянуть-проверить, как баня греется. Оказывается, затопили-то её чуть ли не с утра ещё, поджидая к обеду охотников. А теперь там лишь Игнатий процесс контролировал. За печкой следил, чтоб дрова не прогорали. А всё потому, мне объяснили, что, по-хорошему, для качественной парки двумя-тремя часами прогрева и не обойтись вовсе. Разве что так, зайти ополоснуться в толком не прогретую баню можно, а нам явно решили спа-процедуры по полной программе устроить. Причём самим охотничкам теперь придётся в очереди-то пододвинуться, дожидаясь, пока сперва гости дорогие попарятся.

Вернувшись, Аглая доложила, что с часок лучше бы ещё обождать, и княгиня Аргазинова любезно предложила нам покамест прогуляться «ради моциону». Типа и воздух для организма тут полезный, и сама атмосфера для душевного равновесия неоспоримо благостная.

Я такую чудесную возможность оказаться наедине с Анастасией Романовной упускать не стал. Попросил её составить мне компанию и показать местные красоты.

Пехов изъявил желание сопровождать в прогулке княгиню Аргазинову, а орк с инспектором никуда не пошли, остались сидеть на веранде, чай пить. Подозреваю, решили просто проконтролировать Демьяна, который, накатав торопливо расписку, надумал наконец-то перекусить.

Делал он это, впрочем, совершенно безрадостно, понуро нависнув над принесённым Стешкой блюдом, и до сих пор жалобно шмыгая носом. Переживал. Но вряд ли из-за смерти Миланы Лебедевой или неизвестной судьбы своего приятеля Тухваталина. Скорее всего, тревожили его теперь позор и неотвратимость грядущего наказания.

Анастасия Романовна, любезно, хоть и без энтузиазма, согласившись прогуляться со мной, повела меня куда-то за ворота, в лес, по хорошо утоптанной тропинке. Я опасался, что Пехов с Аргазиновой увяжутся за нами, но, слава богу, они отправились совсем в другую сторону.

Причём эта пожилая дама, радостно ухватив ротмистра под руку, так мило о чём-то щебетала ему на ушко, так широко улыбалась и сверкала глазками, словно имела на Пехова какие-то дальние виды. Я даже стал всерьёз опасаться за Анну Германовну, очевидно, сильно рискующую остаться с носом, так и не дождавшись возвращения в Селябу своего бравого ухажёра. Впрочем, увязавшийся за этой сладкой парочкой Игнатий, сам о том не подозревая, стал несомненным гарантом соблюдения на прогулке всех правил приличия. Ничего ротмистру не грозило, кроме безудержной и раверняка бессмысленной болтовни Елены Романовны.

А вот моя спутница по-прежнему была немногословна и совершенно ко мне индифферентна. Смотрела всё больше по сторонам и со мной взглядом старалась не встречаться. А если и случалось такое, спешила отвести глаза, словно смущаясь. Я даже спросил, не претит ли ей моё общество. И если я вдруг так ей неприятен, для чего согласилась сопровождать меня в прогулке.

На что получил вполне откровенный ответ: