Легавый

Поскольку предложение о примирении обеими сторонами было категорически отвергнуто, пришло нам время занимать свои места. Расстояние в двадцать шагов уже отмерили, промяв-протоптав в мокрой траве целую тропинку и обозначив барьер всё так же с помощью головных уборов секундантов. Орк на это дело даже свою красную ковбойскую шляпу пожертвовал. Единственное, на землю класть не стал, а шустро сгонял на край пустыря, отломал от какого-то куста ветку и уже на неё, воткнутую в сырую землю, ковбойку пристроил. Бережливый, мать его. Нашёл за что беспокоиться.

Зато Чубис, расстегнув плащ, а затем и сюртук, снял их и небрежно кинул на землю. Даже котелок вслед отправил. Выжидающе глянул на меня.

Вот, значит, как? Да не вопрос. Проделал то же самое, оставшись сверху в одной лишь сорочке. Дождь всё равно уже полностью закончился. И даже хорошо, что солнца нет, слепить не будет. А то Чубису как раз на восток от меня место выпало.

Ладно хоть, я не стал свой кольчужный жилет напяливать. Вдвойне бы сейчас припозорился. Во-первых, продемонстрировал бы этим чванливым господам рваный броник. А во-вторых, они наверняка посчитали бы, что я решил сжульничать.

Чёрт, пока я по команде к барьеру шёл, а потом от него десять шагов отсчитывал, ещё вполне сносно себя ощущал. А вот как услышал команду сходиться, так меня вдруг и накрыло. Не знаю, почему. Какой-то неправильный адреналин во мне разгулялся. В стольких передрягах вроде уже побывал, и ничего, носился, как угорелый, в ус не дул. Там адреналиновый шторм мне только на пользу шёл. А тут ноги чугуном налились и к земле сами пристыли даже без всяких советов Холмова.

Противник мой уже курок взвёл и вперёд двинулся, а я еле заставил себя переложить в левую руку укорот и поднять его перед собой.

Чубис же, заметив, что навстречу я ему не пошёл, тоже особо торопиться не стал. Пошагал медленно, явно стараясь понять, как же лучше оружие держать, чтоб в меня вернее попасть. То укорот в одной руке вытягивал-целился, то двумя его держать пытался. В общем, приноравливался.

А у меня сердце бухало так, что удары его, наверное, даже секунданты расслышать могли. И пульс в висках тукал, будто во мне несколько лишних литров крови вдруг образовалось. И она теперь, в сосудах вся не помещаясь, намеревалась где-нибудь прорваться наружу.

Сейчас любая рана — и я зафонтанирую не хуже Петергофа.

Надо бы боком уже развернуться. Превратиться в Брюссельского писающего мальчика тоже не имелось желания. А Чубис, вот не удивлюсь даже, запросто может мне ниже пояса стрельнуть.

Только бы реально не обоссаться или в осадок не выпасть. Не дай бог, в кость дротик угодит. Это же боль адская. Когда заварушка какая, там вертишься, будто уж на сковородке, и про подобное думать некогда. А тут…

Фон Чубис дошёл до своего барьера и остановился. Вновь прицелился, держа укорот в вытянутой руке.

Да когда же он выстрелит?! Я ведь сейчас не выдержу и первый уже пальну! Либо дёрнусь в сторону, чем так же покрою себя вечным несмываемым, нахрен, позором!

Ну, стреляй уже, грёбаный мудак!

Я чуть не выкрикнул это в голос, а Чубис наконец-то нажал на спуск.

Хрясть!

Мне прилетело по левой скуле дулом моего же укорота! Не повернись я немного в самый последний момент, по зубам с носом приложило бы.

Нихрена себе, непривычное оружие! Чубис, гад, попал в деревянное ложе, едва не расщепив его. И ладно ещё, дротик потом в сторону ушёл, срикошетив. Но тоже ведь чуть ухо не отчекрыжил.

Краем глаза заметил, как Тимон дёрнулся было ко мне, но остановился, поняв, что я в норме. Надо же, переживает.

Что там с укоротом, не покорёжило?

Вроде нет, стрелять можно. Переложил оружие в правую руку, прицелился.

Ну как, прицелился, лишь попытался. Рука дрожала, согласно дурацкому предсказанию Тимона. Сглазил, зараза.

Твою же муть! Что за ерунда лезет в голову?! При чём тут орк?

Холмов говорил, что время тянуть не стоит. Но мне сейчас издалека точно не попасть. Хрен с ним, пусть Чубис перезаряжается. Пока я не выстрелю, ему всё равно ждать придётся. А с двадцати шагов я уже не промажу. Пусть он теперь мандражирует.

Я двинулся вперёд. Постарался успокоиться, продышавшись и очистив разум от глупых мыслей и рефлексий. Да вообще от всего.

Остановился перед барьером. Орк молодец, шляпу его и краем глаза заметить легко, даже не отнимая взгляда от прицела.

Вновь к Чубису левым боком повернулся, для надёжности по-ментовски подперев укорот ладонью другой руки. Так мушка прицела почти не дрожала. Легко можно было в лоб засветить начальничку.

Тот, кстати, молодцом держался. Почти нисколько в лице и не переменился, лишь взбледнул малость. Но взгляд оставался спокойным и форсисто-надменным. И укорот он не спешил перезаряжать. Решил дождаться моего выстрела.

Интересно, это игра в благородство или уверенность в моей неспособности подстрелить его? Он ведь даже боком ко мне не повернулся и оружием не прикрылся. Стоял, просто опустив руки вдоль тела. Тоже мне, фаталист хренов.