Легенда

– Знала бы ты, сколько она мне стоила! – усмехнулся Рек, когда Вирэ опустилась у огня на камень, вся золотая в отблесках пламени.

– Она никогда не служила лучшей цели. Скоро поспеет твой кролик?

– Скоро. Ты простудишься насмерть, расхаживая полуголой в такую стужу. У меня от одного твоего вида кровь стынет.

– Странно! Не далее как утром ты говорил, что вся кровь у тебя бурлит при виде меня.

– Я говорил это в теплой хижине, где рядом была постель. Меня никогда не прельщала мысль любиться на снегу. Вот, я согрел тебе одеяло – держи-ка.

– В детстве, – проговорила она, заворачиваясь в одеяло, – мы бегали зимой три мили по холмам в одних туниках и сандалиях. Это очень закаляет. Правда, мерзли мы здорово.

– Раз ты такая закаленная, чего ж ты вся посинела тогда, в метель? – с беззлобной ухмылкой осведомился Рек.

– Из-за доспехов. Слишком много стали и недостаточно шерсти под ней. Впрочем, если б я ехала впереди, мне не было бы так скучно, и я бы не заснула. Ну, так готов он или нет? Я умираю с голоду.

– Он уже доспевает, мне сдается.

– Ты когда-нибудь готовил так кролика?

– Не то чтобы… Но все правильно – я видел, как это делается. Мех отваливается с глиной. Очень просто.

Вирэ это не убедило.

– Я выслеживала эту тощую тварь целую вечность. – Она с удовольствием вспомнила, как сбила кролика одной стрелой с сорока шагов. – Лук у тебя неплохой, только легковат немного. Это старый кавалерийский, верно? У нас есть несколько таких в Дельнохе. Теперь их делают из стали-серебрянки – они тяжелее и дальше бьют. Ох, умираю.

– Терпение улучшает аппетит.

– Смотри только не испорти его. Мне никогда не нравилось убивать животных. Сейчас, правда, я сделала это по необходимости – есть-то надо.

– Не уверен, что кролик согласился бы с твоим суждением.

– Разве кролики способны рассуждать?

– Не знаю. Это я так…

– Тогда зачем говоришь? Странный ты все-таки.

– Так, отвлеченная мысль. Разве у тебя их не бывает? Разве ты никогда не задаешься вопросом, откуда цветок знает, когда ему расти? Или как лосось находит дорогу в места нереста?

– Нет. Готово или нет?

– Ну а о чем же ты думаешь, если не прикидываешь, как бы ловчее убить человека?

– О еде. Готово наконец?

Рек поддел прутиком кусочек глины и поглядел, как она шипит на снегу.

– Что ты такое делаешь? – спросила она.

Рек выбрал камень с кулак величиной и разбил им глину, под которой обнаружилась полусырая, плохо ободранная тушка.

– Выглядит неплохо, – сказала Вирэ. – Что дальше?

Он потыкал палочкой дымящееся мясо.

– Ты в состоянии это есть?

– Разумеется. Можно позаимствовать твой нож? Тебе что отрезать?

– У меня еще осталась овсяная лепешка, и я, пожалуй, удовольствуюсь ею. Может, оденешься все-таки?

Они разбили лагерь в неглубокой лощине под прикрытием скалы. Впадина в камне, недостаточно глубокая, чтобы зваться пещерой, все-таки отражала тепло и неплохо укрывала от ветра. Рек жевал лепешку и смотрел, как Вирэ уплетает кролика. Зрелище – не из самых возвышенных. Остатки она зашвырнула за деревья:

– Барсукам на закуску. Неплохой способ готовить кролика.

– Рад, что тебе понравилось.

– Ты не очень-то привычен к жизни в лесу, верно?

– Я стараюсь.

– Ты даже выпотрошить его не сумел. Весь позеленел, когда показались внутренности.

Рек швырнул огрызок лепешки за останками кролика.

– Пусть барсуки и на сладкое что-нибудь получат.

Вирэ весело хихикнула.

– Ты просто чудо, Рек. Ты не похож ни на кого из знакомых мне мужчин.

– Подозреваю, что дальше ничего хорошего не услышу. Не лечь ли нам спать?

– Нет. Послушай меня. Я серьезно. Всю жизнь я мечтала о человеке, которого когда-нибудь встречу. Я представляла его высоким, сильным, добрым и понимающим. И любящим. Я не верила, что он и вправду существует. Почти все мои знакомые были солдаты – грубые, прямые как копье и столь же способные на нежные чувства, как бык в охоте. Встречались мне и поэты, сладкоречивые и нежные. С солдатами я тосковала о поэтах, с поэтами – о солдатах. И совсем уже разуверилась, что на свете есть человек, которого хочу я. Ты меня понимаешь?

– Значит, ты всю жизнь искала человека, который не умеет готовить кроликов? Как тут не понять.

– Ты правда понимаешь? – тихо спросила она.

– Да. Но ты говори дальше.

– Ты и есть тот, о ком я мечтала, – зарделась она. – Ты мой Трусливый Герой – мой любимый.

– Я так и знал, что добром это не кончится.

Она подбросила дров в огонь, и он протянул к ней руку.

– Сядь поближе. Так теплее.

– Я поделюсь с тобой одеялом. – Она села поближе и положила голову ему на плечо. – Ничего, если я буду звать тебя моим Трусливым Героем?

– Зови меня как хочешь – только будь всегда рядом, чтобы я мог откликнуться.

– Всегда-всегда?

Ветер сбил пламя набок, и Рек вздрогнул.

– «Всегда» – не такой уж долгий срок для нас, верно? Только пока стоит Дрос-Дельнох. Впрочем, может, я надоем тебе еще раньше, и ты меня прогонишь.

– Никогда!

– «Никогда», «всегда». Прежде я как-то не задумывался над этими словами. Почему мы не встретились десять лет назад? Тогда они еще могли бы иметь какой-то смысл.

– Сомневаюсь. Мне тогда было всего девять лет.

– Я не буквально. Поэтически.