Легенда

– Какая разница – умела бы стрелять из лука.

– Я тоже особой разницы не вижу. Просто подумал, что об этом следует упомянуть.

– Есть что-то, что я должен знать об этой женщине?

– Только то, что она убийца.

– Это просто замечательно – я приму ее с распростертыми объятиями.

– Не советую, – вкрадчиво сказал Лучник.

– Будьте в Дельнохе через две недели – и я вас всех встречу с распростертыми объятиями.

Рек открыл глаза и увидел солнце, только что взошедшее над дальними горами. Быстро стряхнув с себя остатки сна, он потянулся, вылез из-под одеяла и подошел к окну их спальни, помещенной в башне. Внизу во дворе уже были собраны лошади – статные, с подстриженными гривами и заплетенными хвостами. Все происходило в полнейшей тишине, только кованые копыта стучали по булыжнику – Тридцать не разговаривали между собой. Рек вздрогнул.

Вирэ застонала во сне, вытянув руку поперек широкой постели.

Рек посмотрел, как монахи внизу проверяют доспехи и затягивают подпруги. Как странно. Ни шуток, ни смеха – ничего такого, что слышишь обычно от солдат, выступающих на войну. Шутки разгоняют страх, проклятия снимают напряжение.

Появился Сербитар в белом плаще поверх серебряных лат, в серебряном шлеме на заплетенных в косы белых волосах. Тридцать приветствовали его, и Рек потряс головой. Немыслимо: точно один человек, отраженный в тридцати зеркалах.

Вирэ открыла глаза, зевнула, повернулась на бок и улыбнулась, увидев силуэт Река на фоне утреннего солнца.

– Твое брюшко отходит в прошлое.

– Нечего насмехаться. Если не хочешь предстать нагишом перед тридцатью воинами, поторопись. Они уже собрались во дворе.

– Это единственный способ выяснить, люди они или нет. – Она села, и Рек с трудом оторвал от нее взгляд.

– Какое странное действие ты на меня оказываешь. Мне сразу приходит охота заняться любовью в самое неподходящее время. Ну-ка, одевайся живо.

Во дворе Сербитар пригласил всех соединить свои мысли в молчаливой молитве. Винтар любовно следил за молодым альбиносом, радуясь тому, как быстро тот сумел принять легшую на него ответственность.

Сербитар закончил молитву и направился в башню. Неловкость нарушала его гармонию с окружающим миром. Поднимаясь по винтовой каменной лестнице, он вспомнил обещание, которое дал высокому дренаю и его женщине, и улыбнулся. Было бы куда проще соединиться с ними мысленно, нежели взбираться в башню.

Он постучал в дверь с железными заклепками. Рек открыл и пригласил его войти.

– Я видел, вы уже собрались. Мы скоро.

Сербитар кивнул.

– Дренаи уже столкнулись с надирами, – сообщил он.

– Разве надиры уже подошли к Дельноху? – встревожился Рек.

– Нет-нет. Легионеры встретились с ними в поле и хорошо себя проявили. Ими командует Хогун. Хоть он-то не внушает сомнений.

– Когда это было?

– Вчера.

– Снова ваши способности?

– Да. Тебя это подавляет?

– Мне немного не по себе – но только потому, что я не разделяю вашего дара.

– Мудрое замечание, Рек. Со временем ты привыкнешь, поверь мне. – Сербитар поклонился Вирэ, вышедшей из смежной умывальни.

– Извините, что заставила вас ждать. – Кроме обычной серебристой кольчуги с бронзовыми накладками на плечах, Вирэ надела серебряный шлем с воронеными крыльями и белый плащ – подарки Винтара. Свои светлые волосы она заплела в две косы.

– Ты точно богиня, – улыбнулся Рек.

Они сошли во двор к Тридцати, сели на коней и двинулись в путь к устью Дринна. Сербитар и Менахем ехали рядом с ними.

– В устье мы сядем на лентрийский корабль, – сказал Менахем, – и доплывем до Дрос-Пурдола. Это сократит наше путешествие на две недели. Из Пурдола мы поедем сперва по реке, потом по суше и доберемся до Дельноха за месяц. Боюсь, как бы сражение не началось еще до нашего прибытия.

Они ехали долго. Постепенно скачка превратилась для Река в истинный кошмар. Спину ломило, ягодицы уже отнимались. Наконец Сербитар скомандовал полуденный привал. Привал был коротким, и к сумеркам страдания Река усугубились.

Они остановились на ночлег в рощице у ручья. Вирэ почти что свалилась с седла, полумертвая от усталости, но, как образцовая наездница, позаботилась о своем скакуне, прежде чем растянуться на земле, опершись спиной о дерево. Рек в это время еще обтирал своего Улана, не испытывая никакого желания сесть. Он покрыл коня попоной и повел к ручью, с гордостью подумав, что тот ни в чем не уступает скакунам монахов.

Тем не менее он по-прежнему относился к своему мерину с некоторой опаской – Улан нет-нет да норовил хватить хозяина зубами.

– Славный конь, – сказал поутру Сербитар, потрепав Улана по гриве. Мерин лязгнул зубами, и Сербитар отскочил, а после спросил: – Можно я поговорю с ним?

– С конем-то?

– Не словами. Я просто передам, что не желаю ему вреда.

– Валяй говори.

Через некоторое время Сербитар улыбнулся:

– Он проявил дружелюбие, но чуть не цапнул меня опять. У этого животного очень сварливый нрав.

В лагере уже весело пылали костры, и путники жевали овсяные лепешки. Вирэ спала под деревом, завернувшись в красное одеяло и положив под голову свой белый плащ. Рек подсел к Сербитару, Винтару и Менахему. Арбедарк сидел у соседнего костра.