Легенда

– А потом, когда мы достигли этих мест, в нашем племени начали рождаться мальчики, их легко было отличить от обычных младенцев – в глазах у них полыхал огонь, словно наши предки вдохнули в них свою ярость, бесстрашие и жажду крови, чтобы они не только защищали свой род, но и отомстили тем, кто изгнал нас, тем, кто отвернулся в трудную минуту и тем, кто отказался предоставить кров, когда мы в этом нуждались. Твой брат был одним из первых, – голос матери вначале звучит негодующе, но потом смягчается, когда она заговаривает о старшем сыне.

– Почему я не такой, как он? – возмущается мальчик. Ему кажется, что нет ничего лучше и почетнее, чем быть воином, ходить в походы и возвращаться с богатой добычей.

– Дурачок, – смеется мать и ласково взъерошивает его волосы, – Когда вырастешь, поймешь, что нам нужны не только воины, но и те, кто будет знать, куда возвращаться. Те, кто сможет проложить обратный путь по следам, оставленным нами.

– Поэтому ты так подробно обо всем рассказываешь? – мальчик жмется к матери.

– Да. Потому что ты и есть тот самый Следопыт, который однажды поведет свой род.

– А брат, он тогда кто?

– Он… – мать замирает, любуясь блеском остро отточенного лезвия, тем, как огонь стекает с его кончика, словно горячая кровь, непрерывной струей, – Охотник.

Кирилл

Я до сих пор помню тот вечер. Не знаю, что побудило меня приехать в дом на опушке так поздно. Может, стало одиноко – в отличие от брата, я привык все время находиться среди людей. Семья разъехалась, младший ушел к друзьям. Я пару часов наслаждался покоем, но быстро заскучал. Потянулся к телефону, набрал номер брата, он не ответил. Это неудивительно, он не большой любитель разговоров. Написал ему пару сообщений и забыл об этом.

Спустя несколько часов, вынырнув из вороха бумаг и отчетов, вновь позвонил ему. Длинные гудки. Странно, он мог не брать трубку, но на сообщения отвечал всегда. Разве что оставил телефон дома и ушел куда-нибудь в тайгу. Но это было маловероятно, особенно когда дома никого не было.

Я решил устроить перерыв, сварил ужин, поел. Вечер был теплый и ясный, закат неторопливо догорал, его яркие краски долго радовали глаз. Сидя на крыльце, поговорил с подругой, обсудил совместные планы на ближайшие выходные. Постепенно стало темнеть. Вновь заглянул в чат – сообщения не были прочитаны. Чувство тревоги усилилось в разы. Это с детства, еще с тех времен, когда меня заставляли приглядывать за младшим братом. Ему было всего три, мне – десять, тогда казалось, что между нами – пропасть. Семь лет! Но я был послушным ребенком и всегда выполнял то, что велели родители, и если даже совсем не хотелось возиться с малышом, я, скрепя сердце, брал его с собой. Тогда он был настоящей обузой – разве мог трехлетка поспеть за нами, взрослыми?

Не помню, когда мое отношение изменилось. Может, мы просто притерпелись друг к другу. Во всяком случае, это произошло не сразу. Он вырос – и я с удивлением понял, что у нас много общего. Но по-настоящему мы сблизились, когда заболела мама. Горе объединяет. А еще осознание, что ты должен поддержать того, кто младше. Марк был слишком мал, для него это было лишь временной неприятностью, по крайней мере, мы все так думали. А Алек оказался достаточно взрослым, он первым понял, что надежды нет. И жил с этой болью все то время, пока мама кочевала из больницы в больницу. Взрослые без устали твердили, что все образуется, находя утешение в своих словах, но брат им не верил, его детский разум раньше остальных принял безжалостную правду.

В тот год в нем самом проявилась какая-то обреченность, эта ноша была слишком тяжелой для ребенка. Может, тогда в нем что-то и надломилось.

В доме на опушке, когда я приехал, было темно. Дверь не заперта; включив свет в крошечной прихожей, я увидел, что обувь брата на месте. Окликнул его с порога, но не дождался ответа. На мгновение меня охватил страх перед тем, что я всегда боялся увидеть. На кухне никого, только недопитый кофе, на поверхности – мутная молочная пленка; засохший бутерброд – сыр пожелтел, края свернулись.

Не знаю, почему я медлил. Нужно было набраться храбрости, нужно было время, чтобы уговорить себя столкнуться с тем, что меня, может быть, ждало. Брат был куда решительнее – он предпочитал действовать сразу. Не то чтобы он не обдумывал свои поступки, просто он тратил на это меньше времени. Иногда мне казалось, что пока остальные только начинают приглядываться к ситуации, он уже успевает рассмотреть и отмести десятки вариантов развития событий и избрать единственный верный путь. Это было его сильной стороной, но в какой-то поворотный момент она могла обернуться для него не самым лучшим образом. Его слова редко расходились с делами.

Я включил свет в его комнате. Он сидел на полу, у самой стены, низко опустив голову, и я мог точно сказать, что он провел в таком положении не один час. Телефон валялся на кровати экраном вниз – протяни руку и возьми. Постель разобрана и смята.