Легенда бесконечности

— Голубоглазка, тебе нельзя пока спать. У тебя высокая температура, тридцать восемь и семь, ты с ума меня сведешь, ей-богу, ну зачем ты пошла под этот дождь? Тебе нужно полулежа лечь и принять жаропонижающее, давай.

Она послушно выполнила мою просьбу, когда я наклонился к ней, чтобы поправить подушку. Наши взгляды встретились, и я увидел, что она выглядит вялой и заплаканной. Её покрасневшие глаза говорили о том, что она простужена и расстроена.

Я снова нежно поцеловал её в лоб и тут же отстранился.

— Ждем десять минут, затем снова будем измерять температуру. Она послушно кивнула, а я сел напротив на стуле и решил разговорить её, чтобы она не заснула. — Ты кушать хочешь? Я там еды заказал домашней, ребята привезли.

— Нет, совсем нет. С самого утра аппетита нет… — Смотря на него, говорила она, опустив глаза.

— Ты вообще ничего не ела? Ты чего, совсем что ли, я сейчас пойду забирать, а когда уже вернусь сюда, я заставлю тебя съесть порцию супа. Там даже есть облепиховый морс.

— Ты серьезно? — Слегка улыбнувшись, спросила она.

— Я серьезно. — Улыбнувшись в ответ, ответил он.

— Тогда лучше морс, я и вправду не хочу есть, лучше буду пить много жидкости.

— Хорошо, хоть на что-то ты согласилась. Я пойду, а ты не вставай, лежи и отдыхай.

Адам вышел, его не было минут семь, и она снова дала волю своим мыслям и эмоциям, которые охватили её. Во взрослой жизни всё оказалось намного сложнее. Мир словно стал незначительным для девушки.

Ощущение потери близкого человека — очень странное чувство. Узнав, что единственного близкого человека в её жизни не стало, внутри было тяжело, день завершался для неё потерей, теперь она одна в этом большом доме, в глазах девушки затаился страх, который она старалась откинуть на второй план, но никак не получилось. Алифнет это начинало злить.

Нужно взять себя в руки и успокоиться.

Нужно продолжать жить и быть сильной, лить слезы можно бесконечно, долго, теперь он рядом с мамой. Они всегда будут в её сердце, рядом…

— Отец… мой отец… — плача шептала она себе под нос, сжимая пухлые губы, смотря с тоской на кардиган, который Адам снял с неё, бросив на пол, как вдруг заметила входящего Адама с полным графином морса и, резко отвернувшись, смахнула слезинки.

Он молча поставил графин со стаканом на тумбу рядом с Алифнет, затем снова вышел и вернулся с глубокой миской и марлевой тряпкой в руках, обойдя кровать с другой стороны, он сел на край кровати ближе к ней, затем он взял термометр и так же безмолвно подал ей, чтобы та померила температуру. Она же в ответ рассматривала его, уже сдерживая свои эмоции, шмыгая, наблюдая за каждым его движением, парень, заметив это, он дождался сигнала термометра и начал с ней разговор:

— Алифнет, у тебя тридцать девять и пять. Пей больше жидкости, сейчас будем понижать её.

Девушка продолжала на него смотреть и выполнила его рекомендацию.

— Ты пей пока, а я кое-что хочу сказать тебе… — Окунув тряпочку в миску и оставив её там, он снова поднял свои глаза на девушку. — Ты можешь считать это моим оправданием либо ложью, то, что я скрывал от тебя причину отъезда твоего отца, — это неправильно…

Но буквально на днях он звонил мне и говорил, что ему становилось лучше. Я просил его, чтобы он сам рассказал тебе обо всем, но ты видишь сама, как оно произошло. Ты можешь злиться на меня, всё, что тебе угодно, но не вини себя ни в чем. Он всегда с гордостью говорил о тебе…

Я понимаю тебя, то, что ты проживаешь, знаю, сложно, ты всё еще чувствуешь сильную боль. Отец был хорошим человеком, он безумно любил тебя, поэтому и скрывал всё это от тебя. Не хотел твоих слез, грусти и печали в глазах. — Адам взял девушку за руку, затем второй рукой накрыл её, поглаживая.

— Я не держу на тебя никакого зла и обиды, Адам, я осталась одна, у меня теперь нет поддержки, нет семьи, у меня даже друзей нет. У меня никого не осталось. Я хочу выбраться из этого состояния… Всхлипывая, сказала она, осторожно отдернув руку, чтобы вытереть слезы.

— Ты не одна, Алифнет, я рядом, я твоя семья. Я не позволю, чтобы ты страдала. Я не вынесу этого, из этих красивых глаз не должны течь слезы. Забравшись на кровать и сев рядом, приблизился к девушке, одной рукой он аккуратно провел ладонью по её щеке и, поглаживая, продолжил разговор. — Посмотри на меня, Алифнет. Разве я чужой тебе? Взгляни на меня. Я твой. Мы всегда будем бок о бок, плечом к плечу, поняла меня?

Девушка почувствовала себя на удивление спокойно, будто это и было ей необходимо. Она поёжилась, ощутив какую-то странную дрожь.

— А что скажут другие о том, сколько дней я прожила в твоем доме, мы даже не рассказали обо всем отцу… Не успели.

— Он вверил тебя богу, а затем уже и мне. Я люблю тебя, ты нужна мне, мне нужна твоя любовь, твой взгляд, которым ты смотришь на меня, изучая каждый раз. Я сделаю всё, чтобы видеть твою улыбку на лице. Я люблю тебя. Люблю!

— Похоже, что отец догадывался обо всем…

Алифнет прикрыла глаза и опустила голову. Она задрожала, температура давала о себе знать.