Легенда Лукоморья

– И кто же такой чести удостаивается? – заинтересовалась я.

– Только тот, кого волшебное блюдечко в мире живых покажет. Значит, не должно было с ним ничего случиться, человек еще в мире живых нужен, тогда его можно вернуть.

– Ефима блюдечко не показало…

– Смекалистая! Жалко Яге было Стешку, но закон есть закон. Иначе могло бы непоправимое случиться, весь мирской порядок нарушился бы, люди безвинные пострадали… Яга утешала ее, как могла, но Стешка ничего слушать не желала. Верну его, говорит, и все, хоть всю жизнь придется средство искать – не отступлюсь! Баба-яга тогда только головой покачала: дар у Стеши был, да добрый, светлый. Она скотину лечила, людей исцеляла. Для того чтобы мертвого поднять, сила совсем другого рода нужна.

– И что эта Стеша сейчас делает? – настороженно поинтересовалась я.

– Ищет, как и обещала, – удрученно вздохнул кот. – Яга просила присматривать за ней, ну я и наведывался в деревню, поглядывал да кошечек расспрашивал. А когда хозяйки не стало, я по старой привычке Стешу из виду не выпускал. Ничего светлого в ней не осталось: сама высохла, лицом почернела, целительство ей больше не по силам, ныне она порчей промышляет.

– С нее вполне станется про Бабу-ягу гадости распускать, – заметила я, выводя угольком второе имя на бересте.

– Так-то оно так, да только уже четыре года минуло. Что же она раньше молчала? – разумно возразил кот.

Я отложила уголек в сторону.

– Кто там у тебя еще?

– Любава, дочь плотника. Затейница по приворотной магии.

Я хмыкнула.

– Привороты? Ну ей-то уж слава Яги на что сдалась?

– Не скажи, – возразил кот. – Каждая лягушка желает стать главной в своем болоте. А Любава по своей части очень сильна и столь же непредсказуема. Никогда не знаешь, возьмется она за дело или откажет. Но уж если возьмется, то ни перед чем не остановится, чтобы пару соединить.

Уж не об этой ли Любаве-чаровнице говорил мой знакомый Фрол?

– Мне кажется, это несерьезно. – Я покачала головой. – Только время на эту сводницу потеряем. Да и что ей с Бабой-ягой делить? Старушка ей не конкурент, Яга же приворотами не промышляет?

– Никогда! – заверил кот. – Яга в сердечные дела не вмешивается.

– Вот видишь!

– А если я скажу, что Любава мечтает Чернослава заполучить, а тот только о Василисе думает? – сощурился кот.

– Намекаешь, что Любава узнала, что Василиса – это Баба-яга? – удивилась я. – И все равно не понимаю, какой ей смысл чернить имя Яги и отрезать Василисе путь к возвращению? Ей куда выгоднее, чтобы Василиса всю жизнь провела в лесной избушке, притворяясь древней старухой.

– Если сейчас очернить имя Яги, а потом откроется, что ею была Василиса, Чернослав отвернется от невесты, – прозорливо заметил кот. – И тут Любавина душенька довольна: соперница опозорена, можно брать Чернослава в оборот.

– Это лишь твои предположения, – сомневалась я, – которым грош цена, если Любава не знает, что Василиса и Яга – одно лицо. И потом, куда проще разболтать всему свету, что Василиса была Бабой-ягой и жила в лесной избушке, этого уже достаточно, чтобы скомпрометировать незамужнюю девицу.

– Правда твоя, – проворчал кот. – Но проверить можно! К тому же Любава в одной деревне со Стешей живет – и ходить далеко не надо.

– Ладно, – сдалась я и взяла в руки уголек, – проверим твою чаровницу.

Список подозреваемых чародеек рос на глазах, и все имена мне были незнакомы.

– А как насчет Змея Горыныча, Соловья-разбойника, Марьи Моревны? – спросила я.

– Горыныч на такие коварства не способен, – замотал головой кот. – У него что в головах, то и на языках. Бывали, конечно, у них с Ягой разногласия, но он хозяйку уважал. Да и не знает он о том, что Василиса место Яги заняла. Мы с Лешим и Водяным порешили, что лучше Змею о том не ведать. Соловей… – Кот призадумался. – Да нет, кто его слушать-то станет? Хоть и серчал он одно время на Ягу, но то уже давно было.

– Что было-то? – Я подпрыгнула на лавке от любопытства.

– Что было, то давно быльем поросло, – отрезал Варфоломей. – А Марья Моревна, как замуж вышла, так живет в своем подводном дворце с мужем и детками и носу на поверхность не кажет.

За разговором мы не заметили, как за окном сгустились черные, как крепкий кофе, сумерки. Избушка подозрительно притихла и уже давно не принимала участия в беседе – наверное, тихонечко дремала.

– Вот ведь заболтались! – спохватился кот. – Ночь-полночь на дворе. Давайте спать укладываться. Утро вечера мудренее.