Легенда о черном алмазе

Но юный наследник беспечно ломал папашины смелые планы. В пятнадцать лет он был исключен из школы за кражу. Отец припугнул его плетью, но Гансик лишь усмехнулся и ушел с цирковой бродячей труппой за «большими деньгами». Вскоре выучился на акробата и клоуна. Ему не везло - снова проворовался и очутился в тюрьме. У своих новых дружков - мошенников, грабителей, воров, убийц - он научился прикидываться простачком и предавать доверчивых, лгать, изворачиваться, притворяться - в общем, стал опасным оборотнем. Летом 1941 года, когда фашистская Германия напала на Советский Союз, Гансик попросился на Восточный фронт. Вскоре он был освобожден из заключения, а затем и принят в нацистскую партию. Как ярого фашистского молодчика его направили на службу в гестапо. Здесь он проявил особую жестокость и потому был замечен и возведен в чин лейтенанта. В лесах под Львовом ему удалось выследить молодежный партизанский отряд, и он получил в награду следующий чин - обер-лейтенанта.

При допросах пленных советских солдат, офицеров, партизан он, как свидетельствуют очевидцы, впадал в бешенство, был страшен, поэтому и укрепилась за ним кличка Бешеный Ганс…

На его подлой службе ему очень пригодилось и отличное знание русского языка, и умение изменять внешность, походку, тембр голоса, манеры… Словом, это был оборотень настолько же искусный, насколько и отвратный… В окружении гестаповских подонков он быстро занял свое место гауптмана.

К тому времени Бешеный восстановил отношения с папашей, и они переписывались. Нам досталось несколько писем старшего Бруфта, по которым было несложно восстановить его прошлое, тоску по собственному магазину в Екатеринославе, образ мыслей. Своему зверюге-отпрыску он писал: «Мой рыцарь, моя гордость!»

…Случайно в почтовом архиве в Лисичанске подручные Бруфта обнаружили копию телеграммы за подписью известного инженера Васильева. Тот условным текстом сообщал, что в Задонечье наконец-то найден предмет многолетних споров и поисков - легендарный «Черный Алмаз»… Речь шла о замечательной находке, но эта информация о ней была отрывочна и неконкретна…

Василий Иванович перевел дыхание, а генерал понимающе кивнул:

- Так, значит, и началась эта запутанная история?

- Сынок ювелира,- продолжал Василий Иванович,- был немало наслышан о редкостных драгоценных камнях. Сообщение о «Черном алмазе» вскружило ему голову. Еще бы! Он мог возвратиться с фронта богачом! А счастье, казалось, само плыло ему в руки: ищейкам Бруфта удалось схватить Васильева. И Бруфт приказал геологу доставить камень. Никаких объяснений, разъяснений Бешеный Ганс не желал слушать. Приказ был строг и короток: доставить «Черный алмаз»… Конвоировали геолога два полицая. И тут приходится удивляться хитрюге Бруфту: как он доверил столь важное задание двум тупицам. Не потому ли, что слишком был уверен в своей удаче и уже ощущал в ладонях заветный камешек? Полицаи возвратились без алмаза и без геолога. Васильев был ими застрелен «при попытке к бегству». Как же сокрушался Бешеный! Что за жестокую оплошность он допустил! Проклятие тем двум вонючим олухам! Он поотшибал кулаки об их тупые физиономии, а утром приказал зарыть их на склоне Дурного яра под Лисичанском.

С высоты своего роста Василий Иванович насмешливо взглянул на Бруфта:

- Поправок не имеется?.. Что ж, пойдем дальше. Бруфт сам ударился в розыски алмаза. И ему везло: на деревьях, на пнях, на камнях он обнаруживал условные знаки Васильева. Удача, казалось, была уже совсем близко, но… От Волги, от Дона фронт быстро приближался к Северскому Донцу. А вскоре настал день, когда Бешеный Ганс понял, что почти найденная добыча ускользает из рук… Бежать? Но это означало бы, что кто-то разгадает знаки, оставленные Васильевым, и захватит бесценный камень. И тогда Бруфт решил остаться. Он был уверен в своем редкостном умении перевоплощаться. К тому же, кто мог бы поверить, что он, Бешеный Ганс, ищейка и каратель, рискнет прижиться в одном из донецких городков, где свирепствовал несколько месяцев?

Высшие чины гестапо были изумлены отвагой гауптмана Бруфта. Шуточное ли дело! - он оставался на собственный риск и страх в Донбассе, чтобы с годами наладить здесь надежную немецко-шпионскую сеть. Вопрос о связи с Германией был признан делом дальнейшего времени. Главное - гауптман верил в свою удачу. А эту истинную удачу он видел в захвате «Черного Алмаза» любой ценой.

- По-видимому,- заметил генерал,- план действий в Донбассе он обдумывал обстоятельно. Кто мог бы заподозрить, что в той старой штольне прятался человек?..